Забери меня домой
Шрифт:
– Взрослого, – женщина фыркнула, но выглядела уже не такой уверенной. – Взрослым он станет, когда закончит университет…
Я совершенно невоспитанно ее перебила:
– Женится и родит десять детей. Плоха та мать, что сына до пенсии не докормила? Тамара Игоревна, он вырос и стал самостоятельным. В университете учится заочно, работает, да еще вам помогает. Этого недостаточно? Тимур и девушку должен выбирать по вашей наводке?
– Девушку, а не женщину! – торжественно возвестила Тамара Игоревна. Я устало взглянула на нее, на нахмуренные брови, поймала непримиримый взгляд
– Да, именно так, – я тяжело вздохнула. – Вы все сказали?
– Ты погубишь моего сына!
Прямо голос моей совести.
– Вы уже это говорили, – я задумчиво и как-то даже отстраненно посмотрела в окно. – Тимур уже должен был вернуться. Вы его задержали?
В Тамаре Игоревне совершенно точно умирала великая актриса: она всплеснула руками, намеренно задев при этом бокалы, отчего они жалобно зазвенели, и патетически воскликнула:
– Тебя только это интересует?
Разговор грозил начаться заново, но я к этому была не готова, а потому взяла телефон с целью позвонить Тимуру. Тамара Игоревна мигом поняла, что дело запахло жареным и засобиралась.
– Но я вижу, что тебе плевать на моего сына. Тобой руководит только похоть и извращенческие педофильские наклонности.
Вот на этом моменте я искренне возмутилась. Извращенкой себя никак не считала, и если на то уж пошло, то Тимур точно не выглядит четырнадцатилетним юнцом. Кто кого еще совратил.
Но когда Тамара Игоревна ушла, она будто забрала остатки моих сил и здравомыслия. Хорошее настроение, приятное волнение исчезли, как не бывало. Я помнила лишь слова о том, что погублю Тимура. Сейчас действительно ощущала себя и старой и бездушной – женщиной, которой руководят низменные мотивы. Стоит отказаться от Тимура сейчас, пока еще не сожжены все мосты, пока еще не совершено непоправимых ошибок – я должна быть благодарна Тамаре Игоревне за то, что открыла мне глаза.
Зажженные свечи резали мне взгляд, заставляли болезненно жмуриться и я дунула, чтобы потушить эту боль. Не помогло.
Едва опять не взяла в руки телефон, только теперь, чтобы позвонить директору и сказать, что я передумала увольняться, но не успела – в дверях зазвенел ключами Тимур.
Я выползла в коридор, чувствуя себя больной и разбитой. Тимур даже замер, изумленно меня разглядывая.
– Лилечка, ты заболела? Час назад же все хорошо было.
Я молчала. Смотрела на Тимура задумчиво, осознавая, какой он красивый и вдруг подумала, что не готова его терять. Правильно отказаться сейчас, пока не сожжены все мосты, но дело в том, что только с ним и хотелось эти самые мосты сжигать. Только с ним чувствую себя живой и так ли важно, какая у нас при этом разница в возрасте?
Не дождавшись ответа, Тимур прошел в кухню и присвистнул, увидев накрытый стол, на котором плакали воском затушенные свечи.
– Лилечка, романтик с температурой это, конечно, интересно, но нежелательно. Ты при свечах хочешь сказать, что заболела? А ну ложись в кровать, а я в аптеку.
– Я здорова, – зябко обхватила себя руками и подошла ближе, испуганно вглядываясь в лицо Тимура. – Но мне нужно кое-что тебе сказать.
В глазах Тимура что-то надломилось и на его щеках заиграли желваки. Он не знал, о чем будет разговор, но ему совершенно точно это уже не нравилось. И я опять испугалась, засомневалась, занервничала.
– Лиля…
– Нет, подожди…
Ждать Тимур не стал, а обнял меня и уткнулся носом в макушку.
– Ты опять? – спросил неожиданно мягко, а я всхлипнула и признала:
– Опять.
– Из-за чего?
Я молчала, сердито хмурясь и вдыхая такой знакомый и родной запах рубашки. Из-за тона Тимура, из-за его реакции, я вдруг почувствовала, что мои страхи смешны и нелепы. И потому призналась:
– Твоя мама приходила.
Тимур тяжело вздохнул.
– Не зря ей срочно понадобилась моя помощь. Не удивлюсь, если тетя Валя и не собиралась ехать на дачу, но мама может убедить и мертвого.
– Об этом я и говорю…
Тимур взял мое лицо в свои руки.
– Тебя тоже убедила? Хотя о чем это я – тебя даже уговаривать не нужно, готова бросить меня в любой момент.
– Не говори так, – я нахмурилась и мотнула головой, вырываясь. – Не говори, не говори!
А ведь он прав – одна сложность, несколько слов человека, от которого я не завишу и все. Я готова порушить и свои планы на жизнь и планы Тимура.
– Ну так что? – Тимур улыбался, но в глазах его мелькнула усталость. А потому я шагнула назад высвобождаясь и пропела:
– Подожди минутку.
Мне нужно было снова зажечь свечи.
Усталость в глазах Тимура исчезла, словно и не бывало ее.
– Я правильно понимаю, что все-таки разговор должен быть радостным?
– Надеюсь, – я отвернулась к холодильнику, чтобы взять вино, но замешкалась, боясь обернуться. Надо было решаться и я залпом, как пьют теплую водку, выпалила:
– Я уволилась с работы.
Позади что-то упало и, судя по звуку, не Тимур. Я схватилась за дверцу холодильника и зажмурилась.
– Если хочешь – если ты только хочешь, я могу поехать с тобой в область. Но я не навязываюсь, и…
Тимур прервал мою путаную речь простыми объятиями. Переплел наши пальцы и прижался грудью к спине. Это было очень жизнеутверждающе, но все-таки мне хотелось услышать ответ. Слова – это то, что подкрепляет уверенность и вот их мне не хватало. Секунды словно замерли, и я замерла в этом мгновении, в своем страхе и ожидании.
– Лиль, я люблю тебя…
Но? Будет но?
– Когда мы сможем уехать?
– Через неделю.
– Отлично, – я почувствовала, что он улыбается. – Сбежим и от моей матери и, самое главное, от твоих мыслей. В другом городе они же нас не достанут?
– Да… – я наконец-то смогла выдохнуть, – забери меня к себе домой…
Тишина показалась очень уютной, но я не была бы настоящей женщиной, если бы не спросила:
– А ты говорил будет какой-то сюрприз.
– Да, точно.
Тимур потянул меня за плечо и едва я развернулась, протянул маленькую коробочку, с надписью КОФЕ.