Забиба и царь
Шрифт:
Когда царь говорил все это, Забиба слушала его умиротворенно, но когда дошел он до фразы "искореняли предательство", она вздрогнула и зрачки ее глаз расширились до предела. Она пробормотала:
– Разве цари не любят предательства, разве они не плетут заговоры и измены в коридорах своих дворцов и даже в покоях своих жен, наложниц и невольниц? Нет, в нашем царстве или, по крайней мере, в нашем царе нет того, что есть в других царях. По своим качествам он больше похож на нас.
После чего продолжила уже вслух:
– Когда правит царь, который по характеру своему близок к народу, качества его, сближающие его с народом, подвергаются испытанию по мере того, как он забывает о несчастьях, пережитых им в юности, и царское высокомерие берет над ним верх. Только в том случае, если царь будет преданным делу народа, если будет сражаться за него с мечом в руке и рисковать ради него своим царским титулом, сможет он привести нас к вершинам славы.
Догадался царь, о чем рассуждает сама с собой Забиба, и сказал ей:
– Я уже понял, что мне необходимо, чтобы проявить свою человеческую сущность, поэтому я не сверну с пути. И если ты где и найдешь измену, то не на троне нашего государства. Или, точнее и правильнее будет сказать, не среди сынов нашего государства.
– Но я боюсь твоего шайтана, мой царь. Ведь это шайтан творит измену. А разве не сидит он в каждом из нас, мой царь? Мы с тобой сложили наших вместе, поэтому они могут взять верх и заставить тебя предать твое дело, да еще шайтан, сидящий во мне, может заставить меня предать тебя, но не заставит предать народ, или скажем так: души народа сильнее, тогда как души царей слабее его. Когда шайтан намекает царям, что они могут лишиться трона или, прибегнув к предательству, сохранить его за собой, или когда царями овладевают другие искушения, они поддаются своей слабости и искушениям. А еще подобное бывает, когда на их трон и власть посягают родственники.
Произнеся последнюю фразу, она заметила подозрительное шевеление за занавеской. Царь в это время стоял лицом к ней и спиной к тому месту, где было шевеление. Вдруг из-за занавески выскочил человек, сжимающий в руке меч.
Закричала Забиба:
– Осторожно, мой царь!
– и изо всех сил рванулась вперед, чтобы заслонить его. Она успела заметить, что тот, кто сжимал в руке меч, желая поразить царя в спину, был его двоюродным братом, командующим его армии. Грудь Забибы в решительный момент оказалась к нему ближе. Она медленно осела на пол и закричала:
– Вот она - измена домов царских, великий царь!
Царь опередил предателя и первым нанес ему сокрушительный удар в голову. В углу он увидел одну из своих жен, готовую принять известие о смерти царя.
Царь вернулся к Забибе, обнял ее, поцеловал и сказал:
– Разве не говорил я тебе, Забиба, что ты никогда меня не предашь и что шайтан не возьмет над тобой верх?
– Нет, нет, я не предам. Царей предают те, кто их обманывает, те, кто делит с ними власть, и их эмиры. Это они предают, мой царь.
– Шайтан толкнул их на то, что им не удалось со мной сделать.
– Будь осторожен, мой царь. Что будет, если эмир или кто-нибудь из власть имущих будет замышлять против тебя и подошлет к тебе с ножом одного из народа, того, кто не в силах сопротивляться шайтану? Воистину, царь мой, сама власть - Иблис.
С того дня поклялся царь, что будет жить для народа и ради него и не будет доверять ни царю, ни эмиру, ни хранителю царского жезла или царской печати. Поклялся он жить вне дворца, никогда не входить в заброшенный дом* и возжигать фимиам на полях и на могилах сынов народа.
* * *
После того как против царя был организован заговор и он вышел из него невредимым, а Забиба была тяжело ранена, пораженная предателем в грудь, она лежала в личных покоях царя в его дворце. Ее посещали врачи, и царь не расставался с ней, пока не закончилось лечение. Возлежал царь в соседней комнате, чтобы она всегда была рядом, и время от времени навещал ее, дабы справиться о ее здоровье. Всякий раз, когда состояние Забибы позволяло ей, она заговаривала с царем или он сам начинал беседу. В один из дней, когда Забиба лежала на постели, между ними случился разговор.
– Что ты думаешь делать, великий царь?
– По поводу чего?
– По поводу заговора, направленного против тебя и против царской власти, конечно.
– Пока еще не решил.
– А вот враги твои решили и уже приступили к выполнению задуманного. Тебе необходимо подумать, как противостоять им, и если этого не сделать, они так и будут посягать на тебя. Они опередили тебя, чтобы помешать тебе осуществить то, что ты задумываешь.
– Но тот, кто на нас покушался, Забиба, уже убит.
– Тот, кого ты убил, мой царь, всего лишь коготь одной лапы, но живы еще все те, кто желает убить тебя и завладеть твоим царством, или, возможно, примкнуть к таким людям, или толкнуть их на то, чтобы убить тебя.
– Ты права, Забиба, но что же нам делать?
– Следует поручить кому-то промерить глубину заговора и узнать, до каких пределов он распространился. Только узнав это, ты прояснишь картину заговора. А сейчас сказать что-либо трудно. Быть может, вот этот посыльный в рядах заговорщиков, или вон тот врач, - сказала она и указала на каждого пальцем.
– А какой им интерес примыкать к заговорщикам, Забиба?
– Поистине, тот, чья душа опустошена, может преследовать свои низкие цели и быть убежденным в своей правоте. И тогда любая его цель будет для него оправданием для участия в заговоре.
– И даже посыльный, Забиба? Какую цель может преследовать царский посыльный, вставая на сторону заговорщиков?
– Я привела эти примеры просто для того, чтобы привлечь твое внимание, но я еще никого не обвиняю, а всего лишь воображаю. Можно представить себе то или иное обстоятельство, потом подумать, насколько оно реально. Но это, конечно же, хуже, чем знать наверняка. А людей, которые были в этой комнате, то есть врача, который меня лечил, и посыльного, которого ты приставил ко мне, чтобы он выполнял мои просьбы, я взяла только для примера.