Забирая дыхание
Шрифт:
— Вы допускаете, что эти юноши были способны на самоубийство? — спросил он.
— Я допускаю, что каждый может совершить самоубийство. Любой человек может оказаться в ситуации, когда у него отключится разум. И это происходит быстрее, чем можно предположить. Я знаю этих двоих еще с тех пор, как мамаши вывозили их на прогулку в детских колясках. Сначала они вместе играли в песочке, а потом влюбились друг в друга. Такое случается. Все об этом знали, но никто не говорил. Эта пара была неразлучна. Безбашенные, не такие, как остальные люди, а младший, Фабрицио, еще и с уголовной жилкой. Если где-то пахло деньгами, он тут же задумывался, как их заполучить.
— Но самоубийство…
— Да откуда мне знать? Я не знаю, что может прийти в голову, если человек гомосексуалист и к тому же влюбленный. Молодежи здесь, на Джилио, нелегко, вот и все, что я могу сказать.
Нери молчал. Несчастный случай? Самоубийство? Убийство? В принципе, он ничего подобного не мог себе представить, и это вносило напряжение в разговор. Он почувствовал, что действует на нервы Минетти, и не стал копать дальше.
Тот встал:
— Было бы прекрасно, если бы вы с двух часов дня присутствовали на причале. Когда люди сходят с парома, они странным образом теряют ориентировку. А вы позаботьтесь о том, чтобы беспорядок не перехлестывал через край.
Минетти не стал дожидаться ответа и вышел из бюро.
Нери не набрал в его глазах очков, это было понятно. Однако к острову с его своеобразным микрокосмосом определенно стоило присмотреться.
На следующий день после обеда он как раз собирался сесть в автомобиль, чтобы ехать в Джилио Кастелло, когда Роза вышла из дома, который Нери только что покинул. Он изумленно посмотрел на нее, потому что в бюро она точно не заходила.
— Buonasera [58] , — сказала она и, как обычно, улыбнулась.
58
Добрый вечер (итал.).
— Я не совсем понял, — заикаясь, пробормотал он, — вы здесь живете?
— Да. Прямо над бюро карабинеров. Разве вы не слышали, как я пою?
На это Нери не смог ничего ответить. Но все же решился сделать шаг навстречу:
— Я как раз собирался прогуляться. Вы не хотели бы поехать со мной?
— А куда?
— На скалы.
— Прекрасно! Вы подождете немножко? Я только поднимусь к себе и переобуюсь. Там нужна другая обувь.
Нери кивнул, и Роза исчезла.
Не прошло и пяти минут, как она снова появилась:
— Едем!
Нери открыл дверцу, усадил Розу и поехал вверх по улице в направлении Джилио Кастелло.
На острове был один-единственный вариант карты Джилио, которую щедро раздавали в каждом магазине и в каждом ресторане, она же лежала во всех бюро и висела на стене в комнате карабинеров. Того, кому не удалось разобраться в этой убогой карте, мог спасти только навигатор в автомобиле. Нери его еще не использовал, но сомневался, что навигационная система на этом клочке земли вообще будет работать. Хорошо хоть Пьетро, который сейчас жарился на солнышке где-то на Мальдивах, на
И эта карта теперь была в руках Нери.
Роза сразу поняла, что именно он ищет, и ей это показалось очень интересным. Она чувствовала себя так, словно оказалась в прошлом, когда с друзьями разбрасывала по острову клочки бумаги, по которым они потом находили друг друга.
И сейчас она довольно хорошо ориентировалась на узких дорогах.
Даже перед вечером солнце жгло с невероятной силой, небо было ясным, словно прозрачный бриллиант, а море — темно-синим и гладким, как зеркало. Будущий отъезд, пока еще скрывающийся в туманной дали, маячил перед глазами Нери, словно кошмар. Правда, втайне он надеялся, что ему повезет и уезжать отсюда придется в такой же безветренный день, как этот, что позволит хоть как-то пережить обратную поездку на пароме. Тем не менее от Нери не укрылась поразительная красота моря, и у него перехватило дыхание.
Они долго шли молча. Наконец Роза спросила:
— Откуда вы приехали, комиссарио?
— Пожалуйста, называйте меня Донато.
— С удовольствием. Я имею в виду, где вы живете постоянно?
— В Амбре, недалеко от Бучине. Это приблизительно в тридцати километрах от Монтеварки и около сорока пяти километров от Ареццо.
— Ах да. — Такая точность Розу, собственно, не интересовала. — А у вас есть семья?
— Нет. Я один.
Сказав это, Нери тут же испугался своего ответа. Было непонятно, зачем он соврал, но пути назад уже не было.
— То есть у меня есть сын, — объяснил он, — но он уже уехал из родительского дома, а мы с женой живем раздельно.
Нери самому стало ясно, насколько плохо обстоят его семейные дела, если уж он начал рассказывать такие вещи.
Роза кивнула:
— Это невероятно, но куда ни глянь — нигде нет по-настоящему счастливых людей! Когда спрашиваешь, все говорят: «Va bene», «Grazie tutto bene» [59] , да все, что угодно, но если заглянешь за фасад, там полная разруха.
59
Спасибо, все хорошо (итал.).
Нери, который считал, что Роза с улыбкой, с невероятной легкостью, ничем не обремененная, буквально порхает по жизни, удивился грусти в ее голосе.
— А как обстоят дела у вас?
— Я вдова. — Она остановилась, посмотрела на него и улыбнулась. — Ужасное слово, я знаю! Звучит так, будто мне восемьдесят лет. Но так уж сложилась жизнь. Мой муж был рыбаком и круглый год изо дня в день на маленьком мотоботе, точнее сказать — на большой лодке с подвесным мотором, выходил в море и однажды не вернулся. Он копил деньги на лодку побольше, но не успел, море поглотило его. Волна опрокинула лодку, и на этом все закончилось. Его труп лишь четыре недели спустя прибило к берегу.
— Боже мой!
— Это случилось десять лет назад. Детей у нас не было, потому что мы сначала хотели купить большую лодку, а уж потом заводить детей. Лучше бы мы запланировали наоборот.
Роза всхлипнула. Нери остановился и обнял ее.
Она позволила ему это, не сказав ни слова.
— Расскажи мне о своем сыне.
— Не могу. Он только недавно выехал, и я очень по нему скучаю. Я еще не пришел в себя.
Они молча пошли дальше, что было весьма на руку Нери, потому что дорога с каждой минутой становилась все сложнее, а разговаривать во время ходьбы — все труднее.