Заблудшие
Шрифт:
Адамс сощурился, не соглашаюсь с заявлением мужчины, но говорить ничего не стал.
– Я думаю, нам кто-то мешает. Кто-то настойчиво провоцирует индейцев на сопротивление. Они, кажется, знают наперед, что мы хотим сделать.
Лютер удивленно посмотрел на Адамса.
– Но это значит…
– Значит, что кто-то нас сдает. – Закончил за него Джон. – Причем их своих.
– У тебя есть догадки? – Поинтересовался Лютер.
Адамс покачал головой.
– Ничего определенного, но я предполагаю, кто это может быть.
Фил посмотрел на него
– Мы думаем об одном и том же человеке?
– Генри Меерсон. – Кивнул Джон.
***
Пока агенты встречались с психиатром, комиссар Лафарг занялся поиском того незнакомца, который посещал убитого пастуха накануне. Выяснить это оказалось не сложно. Сам Хепи Уайта назвал его имя, плюс ко всему оказалось, что незнакомец учился вместе с Кайлом Уайта, да и автомобиль на котором он приезжал к пастуху был зарегистрирован на «АдамсКультуралИндастригс», что безоговорочно подтверждало его нынешнее место работы.
Встреча была назначена неподалеку от главного офиса компании в центре Тусона. Кафе в обеденный час было забито и комиссар хотел уже развернуться и уйти, предложив Меерсону, увидится в другом месте, но к нему вовремя подошел администратор кафе, заметивший замешательство комиссара и сказал, что для него и мистера Меерсона заказан специальный столик.
Лафарг удивился, но прошел вслед за администратором в закрытую комнату в конце обеденного зала. Видимо Генри был особо важным гостем, раз ему оказывалась подобная честь.
Спустя минут десять появился и сам Генри в серо-серебристом костюме, кипельно-белой рубашке, сиреневом галстуке и кожаных белых ботинках. Качество его одежды и весь внешний вид не смутили Лафарга, хотя его потертое пальто землистого цвета, слегка помятые брюки, широкий пиджак и жилет с пятнами утреннего кофе явно не выигрывали на фоне Меерсона. Но комиссар уже привык, что зачастую его подозреваемые или свидетели оказывались богаче, стройнее и красивее его, правда не всегда умнее, за счет чего комиссару и удавалось поднимать свою самооценку, и чем скорее он мог привлечь подобного холеного паренька к ответственности, тем выше эта самооценка поднималась.
Собеседник комиссара был молодым человеком примерно метр девяносто ростом и около девяносто трех - девяносто пяти килограмм веса. Его густые каштановые волосы были тщательно приглажены и уложены гелем. Он весь так и источал благоухание, обеспеченность и уверенность. Он по-хозяйски сел за столик а и только после беглого просмотра меню заговорил:
– Итак, комиссар, я слушаю.
– У него был низкий грубоватый голос с хрипотцой, но это могло бы придать ему особого шарма.
– Я начну с главного – сегодня утром мы обнаружили тело пастуха-индейца – Хепи Уайты. – Комиссар замолчал, чтобы уловить реакцию собеседника. На этот раз мужчина несколько растерялся и не таким твердым голосом спросил:
– Как его убили?
– В своем вагончике. Ударом в висок.
– Что? Это не сделали те же кто и убил других, ну, Вы понимаете.
–
Комиссар покосился на подошедшего официанта и дождался когда Меерсон отправит того восвояси.
– Нет. Но с чего Вы взяли, что его должны были убить именно те же преступники?
– Он говорил, что нашел у себя на пороге цветок…этот…как его там… - Меерсон щелкнул пальцами, ища подсказки.
– Пейот. – Кивнул комиссар. – И из этого Вы сделали вывод, что он должен умереть?
– Он боялся этого. – Немного успокоившись, ответил Генри.
– Вы для этого приезжали вчера к нему? – Поинтересовался комиссар.
– Для чего? – молодой человек несколько растерялся. – Нет. Нет. Он просто…я …я помогал ему. Деньгами. После смерти сына ему было тяжело. Я иногда навещал его. Просто чтобы сгладить его одиночество.
– Ясно…
Комиссар видел, что мужчина нервничает, но связывал это с неожиданной и горестной новостью. Меерсон действительно дергал ногой под столом и с некоторым нетерпением отвечал на вопросы Лафарга, но, всегда не задумываясь, уверенно и твердо.
– Как часто Вы бывали у Уайты?
– По-разному. Раз в два-три месяца. Может чаще.
– От него узнали о происходящих убийствах?
– Нет. Из газет. Он только добавил красок. – Генри слабо усмехнулся, вспоминая бурную фантазию своего знакомого.
– Ясно… - Протянул Лафарг. – Он говорил о чем-нибудь, что вызвало бы подобное происшествие?
– Что-нибудь, за что его убили бы? – Переспросил Меерсон. – Говорил о хопи, о какой-то старухе, о незнакомцах, посещавших общину, еще о чем-то, но я толком не слушал. Не обращал внимания. Думал, опять сочиняет.
– Как видите, не сочинял… - Отметил Лафарг. Он хотел еще что-то сказать, но его перебил телефонный звонок Меерсону. Тот взял телефон и раздраженно поговорил со звонившим, затем немного смилостивился, но рассылая проклятья в чей-то адрес, бросил трубку.
– Простите, но мне нужно идти. – Он поднялся и уже на выходе спросил: - Могу ли я попрощаться с ним?
– Поговорите с общинниками. Они должны дать разрешение на присутствие на похоронах. – Ответил комиссар, привстав со стула и наклонив почтительно голову.
Меерсон только качнул головой и вышел. Лафарг еще несколько минут провел в одиночестве, затем позвонил агентам и, предложив им встретиться в участке, отправился туда.
***
Узкий коридор на втором этаже был украшен репродукциями художников эпохи Ренессанса. На стенах, обитых панелями из красного дерева и обклеенных шелкографными обоями бордового цвета с черным тисненым орнаментом, висели картины Леонардо да Винчи, Рафаэля, Микеланджело, Тициана. У ажурных перил лестницы, по левой стороне коридора располагалось несколько высоких кресел, обшитых дорогим бархатом. Между ними располагались резные столики, покрытые красно-коричневым лаком. На них стояли небольшие статуэтки, сувениры из разных концов света, керамические горшки, орнаментированные в античном стиле.