Заблудшие
Шрифт:
Джон Адамс сидел в одном из кресел, опустив голову на крупные широкие руки. Он полностью закрыл лицо ладонями, расставив толстые волосатые пальцы, впустив их в свою густую каштановую шевелюру. Рядом с ним сидела его дочь Глория – молоденькая невысокая блондинка с глубокими синими глазами и длинными, угольно-черными ресницами, а напротив их двоих у стены, рядом с дверью спальни Жаклин Адамс стоял сын Джона – Тревор. Это был молодой человек, высокого роста крепкий, мускулистый с широкими плечами и узкими спортивными бедрами. Он был очень похож на отца и даже его тяжелый, смутный взгляд был необыкновенно
Они ожидали уже около получаса пока из спальни матери Адамса – Жаклин – выйдет врач. Неожиданно ей стало совсем плохо и пришлось вызвать скорую женщина отказалась ехать в клинику, сославшись на то, что хочет умирать дома в окружении родных. Врач не мог убедить ее, что еще не все потеряно и можно поправить пошатнувшееся здоровье, но она была непреклонна. Теперь к ним пришел семейный доктор, проверить состояние своей пожилой пациентки. Он вышел минут через сорок с озадаченным и огорченным выражением лица.
– Сэр, я могу только пожелать вам держаться. Всем. – Обратился он к присутствующим.
– Что с ней? – Тихо спросил Джон, страшась ответа.
– Все сразу. Она слишком стара, чтобы перенести подобное горе и… - Врач осторожно посмотрел на Адамса, - я могу говорить откровенно?
– Конечно. Конечно, сэр. Какая бы правда не была я должен ее знать. – Собравшись, заверил его мужчина.
– Ей осталось немного. Она и сама это чувствует. Никакая клиника ей уже не поможет.
– Что? Но почему? Разве ее положение безнадежно? Ведь все еще можно исправить! Не обманывайте нас! Нет! Она не может умереть сейчас! – Накинулся на него Тревор, не желавший мириться с подобным положением.
– Нет, сэр. Мы не можем ей помочь. Она не хочет этого. – Отстранился от молодого человека врач. – Даже если мы заберем ее в больницу, это вряд ли улучшит ситуацию. Она просто не хочет жить. И здесь я уже не могу ей ничем помочь. Простите. – Доктор откланялся и покинул дом пациента.
– Папа! – Всхлипывая, произнесла Глория. На ее глаза накатились слезы, сделавшие цвет зрачков еще более синим. – Это правда? Почему она не хочет остаться с нами?
Джон ласково посмотрел на дочь и обнял ее за хрупкие плечи.
– Она не может жить без Френсиса. Он был смыслом ее жизни и теперь больше нет ничего, что бы связывало ее с этим миром.
– Мужчина и сам еле сдерживался, чтобы не зарыдать.
– Но разве мы не можем дать ей этот стимул? – Удивленно спросил Тревор, не скрывая слез, текущих по его слегка небритым щекам.
– Видимо, нет…
Прошептал Джон и крепко прижал детей к своей широкой груди.
***
Барбара подъехала к высотке, остекленной с первого до последнего этажа, над входом в которую была огромная светящаяся надпись «Медицинский центр доктора Хоакина». Она быстро поднялась по лестнице, выложенной гранитной плиткой серебристо-серого цвета и вошла в крутящиеся стеклянные двери. У входа ее встретила вечно приветливая молоденькая медсестра, которая, увидев значок агента ФБР, стала улыбаться еще сильнее, от чего у женщины возник вопрос, а не рекламирует ли она новые зубные протезы. Моментально, без лишних слов пропустив
Человек, с которым у нее была назначена встреча, уже ждал ее. Его просторный кабинет был оформлен в стиле хай-тек и, хотя Уинстер не любила холодные металлические детали данного стиля, но отметила про себя, что в данном случае все довольно гармонично. Обстановка не вызвала напряженности или волнения и вполне располагала к разговору, что было особенно важно при общении с пациентами.
Доктор Хоакин был седовласым мужчиной шестидесяти лет с приятными мимическими морщинами, круглым довольным лицом, полноват, но приятен. Вообще, вся его внешность вызывала лишь положительные эмоции.
– О, агент Уинстер! – Голос его низкий и мягкий был весьма подходящ для приватных бесед о проблемах его клиентов.
– Добрый день! – Поприветствовала врача агент.
– Присаживайтесь. – Пригласил тот. – Итак, Вы хотели бы узнать о гемофилии?
– Да, совершенно верно.
– Мы в этом медицинском центре занимаемся исследованием гемофилии. У нас есть все полные сведения о том, кто когда-либо болел ею, кто болен сейчас и кто возможно еще заболеет. Пока наши исследования еще не позволяют полностью излечить пациентов, но мы можем существенно облегчить их страдания. Я подготовил Вам списки тех, кто наблюдается в различных клиниках и проходит лечение и профилактику от приступов.
Врач протянул агенту несколько листов бумаги со список из фамилий и имен, адресами и некоторыми данными на больных и их контактами. Барбара бегло осмотрела список и продолжила:
– Скажите, а возможно ли, чтобы человек не обращался в клинику, болея гемофилией?
– О, - Хоакин откинулся в своем белом офисном кресле и, задумавшись, скрестил руки на груди. – Вряд ли. Честно говоря, я и не представляю как такое возможно. Я никогда с этим не сталкивался.
– Но это же не значит, что этого не было. Чисто теоретически это возможно? – Предположила агент.
Хоакин сомнительно качнул головой, но согласился.
– Безусловно. Такое возможно, если это какое-то глухое поселение или дремучее племя, которое и о больнице, как и о гемофилии, никогда не слышали и считают любой недуг проклятьем богов. Естественно, они вряд ли обращаются к докторам, но среди цивилизации…поймите, насколько я понимаю Вы врач? – Уточнил он, получив кивок подтверждения в ответ. – Тогда Вы должны понимать, что это заболевание диагностируется очень быстро, сразу при рождении и я не хотел бы стать свидетелем мучений человека, который не лечится от нее, вряд ли он прожил бы достаточно долго, особенно если больная – женщина.
– Но, может быть, в Вашей практике, или практике Ваших коллег встречались случаи, когда человек умирал и уже, потом становилось известно о его заболевании?
Хоакин нахмурился, перебирая в памяти все случаи, когда ему приходилось сталкиваться с подобным заболеванием, но, не вспомнив ничего, лишь развел руками.
– Нет, мэм. Никогда. Ведь очень часто эти люди погибают именно от кровотечений – внутренних или внешних, но никогда сам факт болезни не был неожиданностью для врача, погибшего или его родных.