Забор. Ха-Шинь
Шрифт:
— Следующая пара! — скомандовал механоид, но в круг света так никто и не вышел.
Смельчаки и отчаянные закончились, остались только осторожные и трусливые.
— Следующая пара или будет наказание!
Восьмерки и семнадцатые забурлили и вытолкнули вперед первых попавшихся под руку.
Двух испуганных девиц затолкали в круг.
Но все решилось слишком неожиданно:
— Камень, ножницы, бумага? — вместо того, чтобы напасть, как делали все до них, спросила восьмерка.
— С-согласна! — ответила семнадцатая.
И понеслось…
Как оказалось, так тоже можно было, ведь никто не ставил никаких ограничений и правил. Главное тут победить, а как, и в чем — не имеет
Видя это, а так же все следующие схватки в самые разнообразные несмертельные игры, Георг успокоился и перестал спешить с приведением себя в норму. Проигрыш ножницам или камню не несет за собой потерю головы, можно не тратить последние ресурсы организма на восстановление. В этой ситуации напрягало лишь одно — в независимости от того, выиграл человек или проиграл, он должен был выбрать себе оружие и вернуться с ним к своим родным номерам, уже прошедшим испытание. Кстати про них, Георг прекрасно видел, как они кривили лица от осознания своей глупости, а некоторые даже вслух выражали свое недовольство тем фактом, что им пришлось проливать кровь и убивать в ситуации, когда все можно было решить мирным путем.
Спустя час, а может и два — Георг как-то потерялся во времени, может анестезия так действует, куча оружия превратилась в набор из десятка не самых хороших и популярных средств причинения вреда ближнему своему. А из противников остались лишь трое — две восьмерки и он, Георг.
— Следующая пара! — скомандовал механоид.
И пока двойка восьмерок решала между собой кто пойдет, Георг, симулируя ранение, начал выбирать оружие.
А выбора на самом деле и не было…
Первой ему в глаза бросилась примитивная рогатина, получившаяся из поломанных граблей. Высушенная до каменной твердости древесина удобно лежала в руке, да и сам Георг когда-то умел обращаться с рогатиной, в те далекие времена охота еще была разрешена, и он охотился с помощью самодельной рогатины на хищную дичь. Вот только теоретически опыт есть, а практически тело уже успело позабыть… Мечом он не владел и даже никогда не думал о таком — зачем оно ему? Огнестрельного оружия не осталось, все разобрали. Топор, дубинка, нож… Единственное копье слишком длинное — не меньше четырех метров, от римской черепахи видимо… Все сильно побитое временем и ржавчиной, все хорошее разобрали, остался лишь никому не удобный мусор.
Выбор пал на простой плотницкий топор, единственное оружие из оставшихся, совмещающее все наилучшие черты. Длинная рукоять как у копья, местами острое лезвие, не уступающее ножу, и тяжелый обух, способный потягаться в силе дробящего удара с дубинкой, обитой железной лентой.
Сложный выбор, на который Георг потратил непозволительно много времени.
Восьмерка же выбрала дубинку — наилучший вариант для новичков.
Напротив Георга стоял непримечательный мужчина среднего возраста и среднего всего, что только можно было использовать в описании человека. А еще он проиграл последней восьмерке — тому самому медведоподобному мужику, спрашивавшему у механоида про свою жену. Впрочем, такому легко проиграть — судя по тому, как восьмерка вперед ногами влетела в освещенный круг, силы ему было не занимать.
— Камень…? — дрожащим голосом начал восьмерка, но договорить не успел.
— Стоп! — прервал бой косможук! — Так не интересно! Эй ты, что спрашивал про свою жену! Мне надоело смотреть на ваши глупые игры! Я хочу настоящей битвы насмерть! Выходи! А ты, с дубинкой, пошел прочь!
— Ага, прямо сейчас! Я не дурак! — ответил медведь, и прикрикнул на убегающую восьмерку. — Стой! В круг!
— Выиграешь — получишь свою жену, таково мое
— Это меняет дело! — здоровяк, как минимум на две головы выше Георга, мгновенно оказался в круге, попутно успев подобрать копье и отломить от него нижнюю часть рукояти. Сделал он это легко и непринужденно — хрясь об колено и вот в руках у него дубинка.
— Но и это не все, — продолжил механический торговец. — Смерть окончательная, банки не будет! Согласен ли ты!?
— Подходит! — ответил за двоих здоровяк.
Георга никто не спрашивал, как будто его и не существовало, поэтому он поудобнее взялся за рукоять топора и приготовился к битве насмерть.
Так они и встали друг против друга, оценивая противника и не решаясь сделать первый шаг.
Со стороны это смотрелось как противостояние льда и пламени. Лед — Георг, слишком спокойный и сконцентрированный, а огонь — его противник, подвижный, азартный и очень опасный. Да еще и глаза медведоподобного сияют боевым пылом, не иначе как Георгу повезло повстречаться в бою с кем-то из потомков его родни, иногда такое случается…
И в таких случаях действовать нужно быстро.
Отрешенность сменилась решительностью, замешенной на холодном расчете. Георг быстро бросился в атаку, поднимая топор над головой. Восьмерка блокирует удар серединой обломанного древка, удерживая его с обоих концов руками.
Блокирует и легко, словно пушинку, отбрасывает Георга назад, радостно скалясь при этом:
— Силен, но со мной тебе не сравниться! Нападай!
И Георг нападает, во всю используя свое преимущество в скорости и маневренности. Пара обманных взмахов и вновь удар из-за головы, который все так же блокируется серединой дубины.
— Ха-ха, слишком предсказуемо! — ухмыляется здоровяк. — Ай!
Георг вместо того, чтобы как в прошлый раз вырвать лезвие из древка и отступить после неудачной атаки, положил топор набок и, используя дубинку как направляющую, потянул его влево, со всей силы ударяя обухом по указательному пальцу правой руки противника. Можно было конечно точно так же снести лезвием все пальцы на левой руке, но восьмерка правша и это мало поможет Георгу. А тут как минимум сломанный палец ведущей руки, да и не хотел Георг никого калечить…
— Хитро! — теперь отступает восьмерка, тряся поврежденной кистью. — Но что ты скажешь на это!
Отступление было отвлекающим маневром, закончившимся быстрым наскоком и серией беспорядочных уларов, прилетавших с самых разных сторон. И лишь часть из них Георг смог отбить или блокировать — пару самых неожиданных, прилетевших в голову и по ребрам, он пропустил. Восьмерка слишком лихо меняла ведущую руку, перехватывая дубинку за конец, что помогало менять направление ударов.
А еще у противника Георга было слишком много сил — удары сыпались один за одним, а их темп даже не думал падать! И разорвать дистанцию просто не выходит — стоит только сделать шаг назад, как медведоподобный уже сбоку и блокирует путь к отступлению. Спас Георга пинок в грудь восьмерке, от которого тот лишь немного пошатнулся, а сам Георг отлетел как от стены.
— Давайте уже быстрее! — вмешался в бой механоид. — Становится скучно, не решите все за минуту — не видать тебе жены как своих ушей!
Восьмерку такое заявление взбесило, и он с криком бросился в атаку на Георга, застывшего на границе света и тьмы.
И именно линия терминатора арены позволила Георгу нанести первую серьезную рану противнику.
Всего-то нужно было присесть под пролетевшую на уровне головы дубинку, да шагнуть влево и назад, уходя во тьму зала. Восьмерка пролетела вперед, увязнув в стене зрителей, попутно кому-то выдав дубинкой на орехи, а Георг уже был сзади, да как следует приложился обухом по затылку противника.