Заборы и окна: Хроники антиглобализационного движения
Шрифт:
Действительно ли глобализации способствует демократии? Это зависит от того, какого рода глобализацию мы создаем. Нынешняя система просто осуществляет изначально непрозрачное и непрезентативное принятие решений, но в наличии имеются и другие варианты. Дома и на мировой арене один из вариантов – демократия, но это вариант, требующий постоянной бдительности и обновления. У президента Буша, похоже, иное мнение. Как и многие другие защитники нынешней экономической модели, он утверждает, что демократия – результат не активного выбора, а эффекта просачивания благ сверху вниз благодаря экономическому росту: свободные рынки создают свободных людей. Было бы славно, если бы демократия достигалась таким невмешательством. К сожалению, инвесторы, как выяснилось, даже с излишней готовностью
Конечно, капитализм процветает в представительных демократиях, которые применяют у себя прорыночную политику, например приватизацию и дерегулирование. Но что если граждане делают демократический выбор, который так не по душе иностранным инвесторам? Что случается, когда они решают, например, национализировать телефонную компанию или осуществлять больший контроль над своим нефтяным и минеральным богатством? Об этом рассказывают мертвые.
Когда демократически избранное правительство Гватемалы стало в 1950-х годах осуществлять реформу землевладения, уничтожив монополию американской United Fruit Company, страна подверглась бомбардировкам и правительство было свергнуто. Тогда США заявляли, что это было внутреннее дело, но девять лет спустя президент Дуайт Д. Эйзенхауэр рассуждал: «Мы должны были избавиться от захватившего власть коммунистического правительства». Когда в 1965 году генерал Сухарто осуществил свой кровавый переворот в Индонезии, ему помогали из США и Европы. Роланд Чаллис, который был тогда корреспондентом ВВС в Юго-Восточной Азии, утверждает, что «одним из условий был возврат туда британских компаний и Всемирного банка». Подобным же образом «свободно-рыночные» силы в США спровоцировали военный переворот, в результате которого в 1973 году был свергнут и убит демократически избранный президент Чили Сальвадор Альенда. (В то время Генри Киссинджер произнес свое знаменитое замечание: нельзя допускать, чтобы страна «становилась коммунистической из-за безответственности своего народа».)
Нынешние открытые разговоры в Вашингтоне о необходимости сбросить президента Венесуэлы Уго Чавеса показывают, что эта убийственная логика не умерла со смертью холодной войны. Но в наши дни вмешательство свободного рынка в демократию принимает более утонченные формы. Это может быть директива от Международного валютного фонда, требующая от правительства ввести «абонентскую плату» за медицинское обслуживание, или срезать миллиарды в расходах на социальные услуги, или приватизировать систему водоснабжения. Это может быть план соорудить массивную плотину, извергнутый Всемирным банком и вводимый без согласования с людьми, которых этот проект сгонит со своих мест и уничтожит их образ жизни. Это может быть рекомендательный отчет Всемирного банка о стране с огромным долгом, призывающий – ради привлечения иностранных инвесторов – к большей «гибкости» на рынке труда, что означает, между прочим, и необязательность коллективного обсуждения трудового договора. (А если кто-то сопротивляется и защищается, их можно заклеймить как террористов, и тогда для их подавления любые меры становятся приемлемыми.)
Иногда такое вмешательство бывает реакцией на жалобу во Всемирную торговую организацию о том, что принадлежность национальной почтовой службы государству – это «дискриминация» в отношении иностранной пересылочной компании. Или – торговые санкции против стран, которые решают – демократически – запретить ввоз выращенной на гормонах говядины или предоставить своим гражданам бесплатные лекарства от СПИДа. Или – немолчный гул лоббирования со стороны бизнеса за снижение налогов в каждой стране, со ссылкой на вечную угрозу, что капитал утечет, если мы не удовлетворим всех, даже самых мельчайших пожеланий корпораций. Независимо от применяемых методов, «свободные рынки» редко терпят рядом с собой поистине свободных людей.
Когда мы говорим о взаимоотношении глобализации и демократии,
Что мне более всего ненавистно в аргументе о «просачивающейся сверху вниз» демократии, так это бесчестие в отношении людей, которые боролись и все еще борются за подлинные демократические перемены в своих странах, будь то право голоса, или возможность пользоваться землей, или создание профсоюзов. Демократия – не работа невидимой руки рынка, она – работа реальных рук. Часто утверждается, например, что Североамериканское соглашение о свободной торговле (North American Free Trade Agreement, NAFTA) несет демократию Мексике. На самом деле, рабочие, учащиеся, группировки коренного населения, радикальная интеллигенция – вот кто постепенно толкает на демократические реформы бескомпромиссную мексиканскую элиту. NAFTA же, расширяя пропасть между богатыми и бедными, лишь делает их борьбу более воинственной – и более трудной.
Взамен таких неупорядоченных, таких всем мешающих, таких от мира сего демократических движений президент Буш предлагает спокойную, умиротворяющую колыбельную: расслабьтесь и ждите, пока ваши права придут к вам. Но вразрез с этим летаргическим видением просачивающейся демократии, глобализация в ее нынешнем виде свободы не приносит. Не приносит ее и свободный рынок, и доступность биг-маков. Реальной демократии, то есть реальной возможности для народа принимать решения, – только добиваются. Ее никогда не получают в дар.
ЗОНА СВОБОДНОЙ ТОРГОВЛИ АМЕРИКАНСКИХ ГОСУДАРСТВ
В эту пятницу в Буэнос-Айресе встречаются министры торговли тридцати четырех стран, договаривающихся о Зоне свободной торговли американских государств (Free Trade Area of the Americas, FTAA). Многие в Латинской Америке предсказывают, что министров встретят протестами более мощными, чем те, что полыхали в 1999 году в Сиэтле.
«Группы поддержки» FTAA любят делать вид, будто их единственные недоброжелатели – это белые студентики из Гарварда и Мак-Гилла, которые не понимают, насколько настойчиво «требует» FTAA «беднота». Изменит ли все это публичная демонстрация латиноамериканской оппозиции? Не говорите глупостей.
Массовые протесты в развивающихся странах не отражаются в наших дискуссиях о торговле на Западе. Сколько бы народу ни выходило на улицы Буэнос-Айреса, Мехико или Сан-Паулу, сторонники корпоративно движимой глобализации так и продолжают утверждать, что любой возможный протест зарождается в мечтах какого-нибудь хмыря из Сиэтла со свалявшимися патлами, с шумом втягивающего кофе из бумажного стаканчика.
Когда мы говорим о торговле, мы часто сосредотачиваем внимание – и вполне справедливо – на том, кто становится богаче и кто беднее. Но существует и другая линия раздела: какие страны представлены как многообразные, сложные политические структуры, где граждане придерживаются несхожих взглядов, и какие выступают на мировой арене как бы одним голосом.
В Северной Америке и Европе разгораются споры о провалах нынешней торговой системы. Но такое многообразие общественного мнения редко признается за гражданами стран третьего мира. Их обычно сваливают в общую однородную кучу, от имени которой говорят политики – невесть как избранные или, и того лучше, дискредитированные, наподобие бывшего президента Мексики Эрнесто Зедильо, который ныне агитирует за международную кампанию против «глобофобов».