Забудь меня, если сможешь
Шрифт:
– Хорошо, – с уставшей улыбкой на лице произносит женщина средних лет – Грейс. – Белла только недавно уснула. Тони и Кэти изолированы в отдельной комнате.
Рон коротко кивает, заканчивая раскладывать припасы на длинном столе, стоящим посреди комнаты.
– Героев сегодня кто-нибудь будет кормить или нет? – усмехаясь, спрашивает Сэм, обращаясь к женщинам.
– Вот, держи, герой, – говорит Ханна, протягивая брату прозрачную детскую бутылочку с соской. – Белла как раз не допила.
– Ну, спасибо родная, – сухо смеется парень, надменно улыбаясь. –
Блондинка поправляет свои длинные волосы и театрально мило улыбается своему брату, но секунду спустя ее взгляд цвета свежескошенной травы доходит до меня. Улыбка тут же сползает с ее точеного лица, а светлые брови вопросительно взлетают вверх.
– Что с твоим лицом? – с отвращением произносит она.
Я инстинктивно касаюсь раненой щеки и испытываю пронзительный укол боли.
– Всего лишь познакомилась с Бобом, – отстраненно отвечает Рон, слегка пожимая плечами.
– Чего?! – протягивает Ханна. – Как он ее не пристрелил на месте?
– Он не заметил, – раздается убедительный голос Сэма. – Или сделал вид, что не заметил. В их группе тоже пропал человек несколько недель назад и вернулся, не похожим на себя. Как думаете, совпадение?
Несколько пар глаз на долю секунды с подозрением направляются в мою сторону, а я продолжаю молча стоять посреди холла, не понимая, как реагировать на подобное.
– Хватит трепаться, нам пора смыть с себя кровь этих тварей и поесть нормально, – бесцветным голосом произносит Рон, выходя из помещения. – Грейс, обработай рану Финч… то есть, номер семь…
Последние его слова доносятся до нас вместе с эхом и приглушенными шагами.
По крайней мере, теперь их главарь называет меня по имени, согласно протоколу корпорации «Нью сентори», и это не может не радовать.
Моя первая маленькая победа.
– И без выкрутасов, – добавляет Сэм и, бросая на меня подозрительный взгляд, покидает помещение вслед за другом.
Грейс тут же встает со стула и направляется в сторону прозрачной пластмассовой коробки с медицинскими принадлежностями.
– Не думаю, что тебе нужна помощь, – ухмыляется Ханна, вальяжно переплетая руки на груди. – И так заживет.
– Ханна! – тут же одергивает ее Грейс со светлыми крашеными волосами практически желтого цвета, корни ее на пару дюймов имеют темный оттенок. Женщина направляет на меня неуверенный взгляд и, наконец, решительно шагает в мою сторону с большим куском ваты и прозрачной бутылочкой в руках. – Может быть немного больно.
Она осторожно прикладывает холодную смоченную вату к моей ране, от чего я резко стискиваю зубы, стараясь мужественно перетерпеть пронзительную боль. Мой отрешенный взгляд продолжает бесцельно скользить по помещению, пока не натыкается на презрительную усмешку Ханны. Она демонстративно закатывает глаза с явным раздражением и покидает холл, громко хлопая дверью.
– Не обращай на нее внимания, – тихо проговаривает Грейс, продолжая аккуратно обрабатывать места пореза. – Девочке только недавно стукнуло восемнадцать, она рано потеряла родителей из-за эпидемии, да и жить продолжительное время в такой нагнетающей обстановке… когда каждый день просыпаешься и гадаешь, выживешь ты сегодня или нет… для незрелой детской психики воспринимается очень тяжко.
Я смотрю в ее карие глаза с теплым, дружелюбным отливом, и в этот момент на ее устах появляется слабая, едва уловимая улыбка. Лишь на кончике губ. Женщина завершает процесс обработки путем наложения нескольких тоненьких пластырей, едва прикрывающих мои порезы и всего на мгновение опускает взгляд, словно ожидая с моей стороны какой-то реакции и, не дожидаясь ее, тут же молча отходит обратно к аптечке.
– Ты, наверное, со вчерашнего дня ничего не ела? – невзначай спрашивает она, по-прежнему продолжая находиться ко мне спиной. Моего ответа не следует, но похоже, она и не ждала его, когда захотела задать подобный вопрос. – Тебе стоит подкрепиться, помнишь где у нас столовая?
Я мысленно киваю, но мое лицо по-прежнему не выражает никаких эмоций.
Быть может, эта женщина хотела поговорить со мной лишь из вежливости. Быть может, она просто выполняла приказ их главаря? Быть может, она действительно хотела мне помочь?
Но у меня нет времени на обмен бесполезными любезностями с участниками группы. На них у меня совершенно другие планы.
Молча выходя из холла, некоторое время я шагаю по длинному коридору с голубыми стенами и, наконец, натыкаюсь на знакомую металлическую дверь. Заходя вовнутрь, на меня обрушивается бесконечный гул бытовой техники, заливистый смех и негромкие мужские разговоры.
Интересно, откуда в этом здании электричество? Неужели повстанцы каким-то образом раздобыли новейший дизельный генератор, не прекращающий свою работу ни на секунды, угрожая перерасти в бесконечность?
Я делаю первый шаг в сторону ребят, шумно уплетающих скромные порции еды, в основном, состоящей из различного рода консервов, черствого хлеба, кучи сытных шоколадных батончиков с арахисом и бутилированной воды. При моем появлении они тут же замолкают, пуская в мою сторону хмурые взгляды, граничащие с ненавистью. И только Рон громко выдыхает, продолжая не сводить прозрачно-серых глаз с металлического столика с так называемой едой.
– О, детка, я приготовил местечко для тебя, – с торжественной улыбкой заявляет Джеймс, его изумрудные глаза с вызовом направляются в мою сторону, пока он похлопывает рукой по рядом стоящему деревянному стулу.
Ханна с довольной улыбкой на лице стреляет в мою сторону любопытным взглядом, продолжая уплетать баночки с детским консервированным питанием темно-зеленого цвета.
Я делаю шаг вперед в сторону рыжеволосого парня, собираясь садиться на предложенный им стул, но в один момент мое тело с грохотом летит вниз, а вокруг раздается звонкий, оглушающий смех окружающих. Джеймс убрал стул настолько быстро и незаметно, что я попросту не успела среагировать и ухватиться за стол, чтобы не свалиться на пол.