Забудь меня
Шрифт:
— Ты еще пять минут назад не была против этого, судя по тому, как текла.
Я аж задохнулась от стыда и возмущения!
Поганец!
— А обязательства официально я возьму на себя, сразу, как только ты к этому будешь готова. А не официально, я и так вас никогда не брошу.
— Тебе лучше будет вернуться в Ялту и остаться при дяде. У тебя же с ним все наладилось, с ним ты не пропадешь и возможно, многого добьешься. Я не могу с тобой поехать ни с девочками, ни тем более, одна. Они не хотят оставаться там. У них здесь вся жизнь. Школа, кружки, друзья. Да и Миша воспримет это как нож в спину, после сегодняшнего разговора,
— Что ж, пусть так. Тогда, я слетаю в Крым, заберу все наши вещи и вернусь к вам.
— И всем сразу станет понятно, к кому ты вернулся, — саркастично констатировала я.
— Тебе, что реально так важно, что о нас подумают мои родственники?
— Да чихать я на твоих, прости, хотела. А вот на девочек нет. Я тебе уже все объясняла популярно.
— Я думаю, ничего страшного не будет, я и так к вам ходил ежедневно и просто буду продолжать навешать, без ночевок, естественно первое время.
— Первое время? — я снова задохнулась возмущением. Похоже, Кириллу абсолютно все равно, на все мои возражения. Он решил, что я буду принадлежать ему теперь и все тут. Я должна лишь покорно ему руки целовать теперь.
— Оно будет длиться столько, сколько ты сама сочтешь нужным. А пока я буду в Крыму, наслаждайся одиночеством. Приходи в себя. Соскучься по мне как следует.
Кирилл провёл языком у меня за ухом, заставив содрогнуться от мурашек, что тут же побежали по позвоночнику.
Да что с тобой, Марина! Возьми себя в руки! Какого черта! Ты реагируешь на него так, будто сто лет мужика не имела?
Удушливая волна раздражения поднималась в душе все выше. Я сделала глубокий вздох, чтобы справиться с собой.
— Нет, Кирилл! Ты несносен! Ты опять все за меня решил! А что, если я вообще не хочу быть с тобой?
Это изза Юли? — виновато вздохнул Кирилл. — Я же сказал — все они в прошлом. Теперь только ты есть в моей жизни. Обещаю!
Ох, зря он сказал последнюю фразу. Мне неведомо как такое возможно, но Кирилл слово в слово повторил фразу своего отца, которую тот сказал, когда однажды я приревновала его к тому, что он слишком много разговаривал с Ириной Алексеевной по телефону, очень по-доброму разговаривал, шутил и смеялся и мне стало понятно, что он очень по ней скучает. Вот тогда он мне и сказал эту фразу, и я поверила. И боже! Как же я счастлива была тогда! Он мой! Только мой! Любимый, родной! А у Ирины Алексеевны сейчас трудный период, вот он ее и поддерживает. Благородный мой!
Тогда, между ними, скорее всего, все так и было. Но в купе с последними, событиями, это воспоминание принесло мне невероятную боль. Кирилл, просил меня поверить ему, как когда-то просил его отец. Теми же словами. Я тогда поверила и что в итоге?
Я нервно дернулась и всхлипнула.
Кирилл, естественно, мысли читать не умел и, конечно же, принял мое поведение на свой счет.
— Хорошая, я все понимаю, все поверь, и то, что ты его все еще любишь и тебе сейчас безумно больно и то, что ты мне не доверяешь, потому что я сын своего отца. И ты в курсе, моих семейных взаимоотношений и того, что жене я изменял. Не отрицаю этого, и оправдания себе не ищу. Хотя объективно, Лена сама многим меня на это толкала. И это ты тоже прекрасно знаешь. Как и я знаю то, что ты меня еще не любишь, а тупо мстишь со мной ему. Я все это понимаю. И знай, что я не сдамся, пока не завоюю твое доверие и твою любовь. Сколько бы на это времени не понадобилось, я не сдамся. Я наберусь, терпения и не сдамся. Я — твоя живая вода. Помнишь?
Откровение Кирилла, тронуло до глубины души. Мужчины редко на такое идут. Тем более, чтобы признаться в том, что готовы все терпеть, в ожидание твоего расположения.
Кирилл говорил искренне, от души, порывом, значит, действительно любит меня и готов на все, чтобы только быть со мной. Снова готов бросить все. Работу, перспективы, достаток. Готов пойти на открытый конфликт со всей своей семьей. Готов отказаться от отца и матери ради меня. Готов к косым взглядам, насмешкам и осуждению всех знакомых.
А вот готова ли ко всему этому я? Стоит ли всего этого Кирилл? Выдержит ли? Говорить одно, а столкнуться со всем этим, другое. Я вот в себе уверена так не была. А больше всего, я боялась, что, узнав обо всем, Миша впадет в ярость и начнет мстить мне через детей. Но при всем том, Кирилл был мне далеко не безразличен.
Сердце мое разрывалось от смятения, нужно было принимать окончательное решение на счет нас, именно сейчас.
Я повернулась лицом к Кириллу и нежно коснулась губами его щеки.
— Спасибо тебе за все! Спасибо, что ты рядом. Ты действительно моя поддержка и опора. Моя живая вода. Я никогда не забуду, что ты сделал для меня за все это время. Как пожертвовал всем, что у тебя было ради нас, как бежал меня спасать. В тот день, у Захарова, я чуть с ума не сошла, слыша перестрелку с улицы. Я боялась, что тебя убьют. И я еще никогда не была так счастлива, как в тот момент, когда увидела тебя живым и здоровым.
Неожиданно меня снова захлестнули те, же эмоции ужаса и безумного волнения и я не смогла удержать слез. Уткнулась Кириллу в грудь, чтобы их спрятать. Прижалась к нему всем телом. Снова ощутила так же сильно, четко и ясно, как и тогда, как он мне дорог. Безумно дорог.
Его сердце билось учащенно, с волнением. И боги! Как же оно мне было дорого. Хотелось вечно простоять вот так, прижавшись к нему, в надежном кольце его сильных рук.
Но тут же в подсознание зашипела змея сомнения:
Ты прекрасно знаешь, что он ненадежен! Любви его сроку месяца три. Ты за это время, как раз только и успеешь к нему привыкнуть, но ему уже наскучишь. Снова хочешь в боли утопать? Одного раза тебе дуре мало!
Но ведь он искренен сейчас! — возражала надежда. — Каждый из нас, достоин второго шанса. Просто позволь себе быть счастливой сейчас. И даже если у вас не сложится надолго, тебе просто будет, что вспомнить, будет за что его поблагодарить. Ты же не жалеешь о годах с Михаилом, несмотря ни на что.
Или будет за что его проклясть! — не унималось сомнение.
Если ты сейчас его прогонишь, то плюнешь, ему в душу, разобьешь сердце. Он уйдет в загул и возможно через год, два тебя и забудет, если останется в Ялте. А вот сможешь ли ты его забыть? — настаивала на своем надежда. — Да, сейчас тебе больно, от своих страхов, но признайся себе, что без него будет в три раза больнее.
— Я не поеду с тобой, но буду ждать тебя, — прошептала, давясь слезами.
Я понимала, что сама себя бросила в огонь ярого пламени, которое, либо возродит меня, как птицу феникс, к новой жизни, либо, сожжет дотла, окончательно, так, что и кучки пепла не останется. Но лучше гореть недолго, но ярко. Чем серо тлеть десятки лет.