Забво
Шрифт:
– Ну, харэ, блять, барабанить... у нас тут люди спят, блядь...
– Давай открывай, спать сюда приехал, или каво ли??
– не переставая щериться, противно-громко в пустынном коридоре, пропитогустым голосом децебелит бабища.
Это "каво ли" звучит жутко пугающе. Я такого у классиков не читывал, да и не слышал в средней полосе. На самом деле это - местный сленг, заменяющий наше "чё ли".
Дверь открывается, и я вижу, как баба, повернув рожу в зарождающийся проём, меняет улыбку на оскал лютого пиздеца. Это выражается лишь в опускании уголков губ (открытая ротовая щель без зуба так и остается свободной для пролёта мухи).
– Я вам жильца привела, а ты будешь пиздеть, полетишь у меня отсюдава на свою ёбану границу, китайцев караулить... неделю уже водку жрёшь.
– Рая, не еби мне мозг,- на пороге стоит капитан карманного размера с такими же мутными глазами, расхристанный и в кроссовках на босу ногу. Трёхдневная щетина довершает портрет защитника госграницы во внеслужебное время. (Командировка??)
– Водку будешь??? - это он явно не мне.
Рая, фыркнув, поворачивается и чешет мимо меня по коридору, уже никому не скалясь и ничем не интересуясь, бубня на ходу, где она видела водку, жильцов и пополнение заодно с китайцами. Она похожа на смертельно раненого Вертера, каким-то чудом съебавшегося от космопиратов.
Капитан смотрит на меня секунд пять. Потом, хмыкнув, поворачивается ко мне спиной и идёт в внутрь комнаты...
– Заходи... хули встал? Дверь закрой...
Протискиваюсь с сумками за открытую наполовину, упёршуюся во что-то изнутри дверь. Попав из более светлого коридора в полумрак комнаты, поначалу ничерта не вижу, кроме квадрата окна, мутнеющего точно напротив входа. Прикрываю за собой дверь, которая, двигаясь по странной траектории, отказывается уже закрываться, упираясь в порог.
– Вверх её дергани, - следует совет капитана.
Поддёргиваю, и - о, чудо - дверь встаёт на место. Кибернетика с автоматикой. Всекулибинский восторг, блин. Ощущение вставляемого на место пазла.
Осматриваюсь. В углу умывальник, под ним ведро. За дверью куча бердцев, кроссовок и армейских тапок. Поэтому дверь полностью не открывалась.
Так вот она, возможно, до сих пор там висит меж ограничителями в виде порога и этой кучи обуви, дожидаясь возможности рухнуть от стука или, на худой конец, поддергивания.
Я ещё успею привыкнуть к этому основному отличительному признаку всего, что тут ещё не доломано. Чего тут не коснёшься - всё на соплях и на последнем издыхании, но ещё каким-то чудом служащее через раз. Впоследствии я пойму, что этому состоянию вещи научились у людей, да и сам пройду это состояние.
Вношу сумки и, минуя гору непонятно чьей и для чего сваленной у порога обуви, по явно давно немытому полу шагаю в центр комнаты, и там уже встаю, хлопнув сумки об пол и оглядываясь.
Комнатка квадратов в 18, по стенам 4 кровати, на одной из них "воронкой" кверху лежит тело, прикрытое лейтенантской хэбэшкой, у окна стол с двумя табуретами. На один присаживается открывавший капитан, на втором сидит кривой, как ятаган, старлей.
Моё появление ему не интересно. Его, наверное, больше интересует, сблюёт он, если заглотит полстакана водки, сжатого в правой клешне, или не сблюёт? Любопытство естествоиспытателя берёт в нём верх, и он мощным рывком опрокидывает в себя водку... морщится,... кривится,... но держит удар стоически... занюхивает рукавом!!! ....потом щёлкает пальцами и выцепляет со стола кусок хлеба, макает в майонез, и, наконец, закусывает...половинкой этого кусочка. Всё происходит молча. Старлей на меня - ноль эмоций. Выпил, закусил и пьяно смотрит перед собой.
Капитан, наоборот, изучающее глядит на меня. Оно и понятно. Припёрся-то я - мне и расшаркиваться.
– Ну, хули? Давайте знакомиться... Меня Алексей зовут.
– В какой батальон?
– Второй... кажется.
– Жаль.
– Подаёт голос старлей, всё так же не глядя на меня, но уже явно переживая какие-то внутренние подвижки к жизни. Порозовел - жить будет.
– Училище, лейтенант.
– Московское... МосВОКУ.
– Балетно-паркетное?? Нахуя нам в Забайкалье строевая-то??
– полухмыкая, полунегодуя цедит капитан.
– Ну, я же не к тебе приехал... - это уже я бычить начинаю.
– Ты охуел, лейтенант?? Я с тобой на брудершафт не пил, бля!!!
– Я с тобой тоже, капитан.
– " Писдец, да что я за мудак?... не успел приехать - уже, блядь, с кем-то сцепился... с капитаном, блядь, пагранец хотя... не наш... похуй... без пиздюлей - как без пряников"...
Капитан резко расслабляется и, уже улыбаясь, говорит, обращаясь к старлею:
– Слышь, Андрюх, а мальчика-то борзого вам прислали... если его ваши буряты не отпиздят раньше, чем оперится - толк будет.
– Да похуй... У нас тут все борзые... наливай давай, - бурчит пьяный сталей Андрюха.
– Иди сюда, лейтенант, знакомиться будем. Не пили ведь на брудершафт? - хитро щурится капитан, по нему уже и не скажешь, что он мается похмельем, опыт сказывается, наверное. - Сам признал? Ну, так выпьем... добро пожаловать в самую глубокую точку ануса мировой жопы -Забайкалья, город герой Борзю... гы-гы, - капитан балагурит и разливает по стаканам водку. - Китайским триппером грозя, стоит красавица Борзя.
"М-дяаа, а время начало девятого" - подсказывает мне начинающий попытку анализа и тут же отгорающий мозг.
Мне в 10 в штаб бригады надо, вообще-то. Службу с пьянки начинать? Тоскливо.
"Майор, почему я с тобой в поезде не нажрался?"
– Да не... я бы чайку с дороги... мне сегодня представляться.
Старлей впервые интересуется моей персоной и пытается сфокусировать на мне взгляд.
– Не ссы... бригада на учениях. Да если бы и нет... кто тебя отсюда куда отпустит? Уволят?? Расслабься, лейтенант...как там тебя?