Забво
Шрифт:
В училище драться доводилось, конечно, но вот так мудохать тело бойца пришлось впервые, оно упало с табурета, вскочило и приставило лапу к уху, изображая воинское приветствие. Глазки бегают - чо заорать, не знает!!! но знает, что нужно что-то заорать. Решается, и орёт:
– Фиииишккккаааааааа!!!
Краем глаза улавливаю движение справа. На взлётку высыпает человек десять удивлённых бойцов, которые от такой команды дневального, наверное,охуели ещё больше, чем я.
– Тааак...
– смотрю уже на эту кучку я. - В одну шеренгу становииись!!
– командую.
Слетели-то с коек, а в армии по распорядку дня тихий час не предусмотрен нихрена. Косяяяяк. Офонарели воины, по ходу, без надзору. Команды понимают хотя бы - это радует, но не очень.
Вяленько встают в шеренгу по стойке "очень вольно". Вопрос о форме одежды не стоит вообще. Вшивники, тапки, кроссовки - ни дать, ни взять -гастарбайтеры, разжившиеся частью добротных армейских шмоток. И ещё одно...они почти мои ровесники. Может, на год помладше. Однако между нами пропасть. Огроменная. Моих знаний и воли, моих четырёх лет в казарме - против их максимум полутора. Когда я мотал партянки, они ещё "запахами" не были... не то что "духами".
– Старший кто??
– Старший рабкоманды третей роты рядовой Воробьёв, - отвечает слева наглая рязанская харя со споротыми сержантскими лычками, отпечатанными на погонах солнцем не хуже цифр на двери моей новой комнаты. Причём делает это, не убрав рук, сцепленных за спиной, со своей задницы. Воробьёвто ли хотел выйти из строя и передумал, то ли изначально решил поклоунадничать. Поэтому его доклад был сопровождён выпадением из строя посредством какого-то немыслимого полупоклона, не имеющего ничего общего с уважением. Скорее, наоборот... Подача тела вперёд с демонстративным похуизмом.
"Дембель, небось. Спокуха. Хаваем от младшего. Набираем горя для ответственного. Только не срываться. Только б не сорваться. Убью, блядь".
– И чо тут происходит? Какого хуя вы тут лежбище котиков устроили?
– смотрю на опиздюленого дневального.
– Так, я, бля, дождусь сюда дежурного,или тебе опять уебать, обезьяна хуева????
– Я здесь, - справа жалкое булькотение.
Разворачиваюсь. С правого фланга странно вывалившееся из строя тело, как-то еле двигая ногами, иноходью ковыляет ко мне. На груди красная полоска значка с полустершимися, но ещё читаемыми буквами " ДЕЖУ......ЫЙ".
Ага, бля. Иди сюда, мой сладкий сахар. Слабого в коленках видно сразу в любом закрытом мужском коллективе. Тут зачморёным выёбываться не перед кем, и поменять статус сложно. Определению подобных инфузорий никого обучать не надо. Они видны сразу, всегда и всем.
– А ну-к, подь сюды, дежурный...- Постоянно орать глупо, да и не нужно. Чёрный юмор рулит в армии похлеще, чем на гражданке, это уж будьте уверены. Шаг дежурного ускоряется, траектория движения из замысловатой становится хитровыебаной. Дежурный, постоянно двигаясь ко мне, не приближается ни на метр. Узкоглазый, в очках, плюс ужимки бандерлога - мерзкое зрелище. У меня стойкое ощущение, что он вообще может дать дёру. Не хватало ещё бегать за бойцами по казарме. Зашёл в роту, называется. О-хо-хо.
– Хули ты там жмёшься... эээ, ты кто??
– Лейтенант Бальжимаев.
– КТООООООООООО???
– делаю два шага к этому полудебилу и замечаю, что у него на левом погоне две дырки под отсутствующие звезды, а на правом даже есть одна звезда... лейтенант, бля. У меня такие же погоны на плечах, я за них в училище Крым и Рым прошел, а тут... Он смотрит на меня хоть и испуганно, но тоже не дурак - сечет, что я мысленно сел на жопу.
В шеренге расслабон и смешки... надо мной смешки... а хули... летёха жопой в луже... застроил другого летёху... потеха.
– А чо? Сержантов нету??
– Я дежурный по батальону. У меня сейчас время отдыха, - полуноя, выдёт лейтенант Бальжимаев.
– А должность?
– отчаянно проёбывая ситуацию, я заламываю фуру на затылок и сбавляю тон.
– Зам по воспитательной работе командира третей роты, - отвечает.
Из лужи я не встал,... и она стала ещё глубже.
Охуительно... пришёл - и застроил своего начальника. Заебиииись. Видя, что я ошарашен, бойцы уже совсем расслабились.
Воробьёв подаёт голос:
– А вы кто??
– Воробьёв, я твой кошмар, - лучший способ защиты... переключаюсь на бойцов.
– Товарищ лейтенант... гм... идите в канцелярию... - (это летёхе... с ним всё понятно... пиджак-двухгодичник... Бурый мне говорил... кошмар ... и мне с ним служить?). - Дневальный... я увижу Дежурного по роте?? Ты что, сука, не знаешь, как вызвать? Тогда давай сюда весь наряд, ёб твою мать.
– ЭЭ... нэ надо так про мать... - в строю есть очаровательная чурочка. Здоровая и наглая, раз ебло открывает.
– Фамилия??
– Рядовой Шаботуков.
– Я к тебе обращался, солдат??
– Нэт...
– Взвод??
– Трэтий.
– Поздравляю тебя, солдат... я твой новый командир взвода, любишь маму?? Молодец, будем проверять, как ты ей каждую неделю письма пишешь! - солдат опускает клюв.
(это ловушка, для чурок в основном... чтобы родители не задалбливали отцов - командиров, рекомендуется заставлять солдат раз в неделю писать письма родне... это нам в училище плотно объясняли, причём предупреждали, что солдат мамку любит но до тех пор, пока не надо будет ей пару строк черкнуть, а потом эта мамка приезжает и допытывается, почему её мальчик уже год, как болт заложил на мать - ни строчки, а чурки, так те по-русски говорят-то с трудом, не то, что писать. Или им молодёжь с их слов письма чирикает, такое тоже видел.)
Воробьёв достаёт из кармана скомканную красную тряпку - повязку дежурного по роте, нацепив её, делает шаг из строя, принимает стойку "смирно" (кепки нету) и, глядя прямо в упор перед собой, докладывает:
– Дежурный по роте рядовой Воробьёв, - понял, что я сейчас тут всё раком ставить буду, а с ротным потом будет сложнее объясняться, чем с ещё пока безавторитетным летёхой. Это уже маленькая, но победа. Воробьёв вынужден включаться в условия игры.