Забво
Шрифт:
Он оборачивается с непонимающей улыбкой:
– А?
– Да это я так... проехали... к пяти зайду.
– Ага... давай.
Юра уходит, Лянченко смотрит на меня. Ну что? Вроде наша очередь. Отчего-то заломило зубы.
– Андрюх, ты как вчера погулял?
– Нормуль, а чо?
– Давай-ка вечерком я к тебе зайду... тараканов помянем...
– Чего? Ааа... конечно.. тока это...
– Водяра моя, приедешь - закусь готовь... всё... пиздуй, мне ещё караул проверять.
Я смотрю ему в спину и впервые за месяцы не думаю о службе. Я думаю о том, что мы для государства просто тараканы. Которых сгоняют туда, куда хотят, уже готовя пресс. А может, и по-другому. Может, просто дошла очередь поучаствовать в давке паразитов и до меня? Кто-то же должен делать эту неприятную работу.
Весна.
Прилетели в Моздок. Ёбаный самолёт. Пить устал. Состояние такое, что не на войну, а в госпиталь надо сдаваться.
Аэродром, около которого палаточный городок и небольшой посёлок. Здания двух-трёх этажные. Первое, что увидел, как в хуёвом голливудском боевике, погрузку "двухсотых" в транспортник. Цинки. Пилот сплёвывает и отворачивается. Дурной знак?? Я - "свежее мясо", это нормально. У Родины завидный аппетит на свежие продукты, однако. Хотя я тут по своей воле. Всё по плану.
В палаточном городке, где меня поселили, тотальная круглосуточная пьянка. Тут можно. Тут войны ещё нет. Перевалочный пункт же. Кто в горы - кто с гор. Трёп. Истории. Стаканы. Изредка знакомцы пересекаются. Кто-то отсыпается, не реагируя ни на что. Таких - не трогают. В целом скучно, потому что по мере ужирания истории становятся более кровавыми и фантастичными.
Капитан, что разместился напротив меня, молча наливает себе в кружку из фляги - косится на шестерых "контрабасов" (контрактники), сожравших литра три и громко обсуждающих какой-то прорыв под Ведено. Выдыхает и пьёт. Как минимум сто пятьдесят - определяю на глаз. Силён, бля.
– Нас чо-то сорок осталось, а то и меньше...и чехов (боевиков) сто-сто двадцать... хули... лезут... а нам куда?? Андрюху в живот ранило... он мне - Серёга... типа... не ссы, Серёга - дальше хуже будет... щя попрут... дай, говорит, хоть гранату... а мне чо? У меня пол-б/к (боекомплект) уже как хуем сбрило... в общем, подыхаем... и тут "крокодилы" (вертолёты МИ-24 - злая штука, если лупит по земле, лучше зарыться и не отсвечивать... а по возможности и вообще валить из района, где они работают)... звено ...
– Эт вам повезло... а вот на нас когда под Итум-Кале...
Капитан едва заметно качает головой и занюхивает куском хлеба с салом, затем отворачивается от этих вояк, явно демонстрируя откровенное презрение. Видать, пиздёж.
И такие разговоры без передыху.
Кормёжка - говно. Сидим на своих консервах. Срём домашними пирожками. Ждём отправки в Ханкалу. Должны отправить вертолётом, только хер его знает, когда. Внятного ответа от коменданта не добились. Наша бригада, в которую мы пылим менять тех, кому отпуска положены, вообще-то под Шатоем встала. Район держит. Нам туда - в бригаду "Бешеных Собак". Сибирячки, сдобренные забайкальцами. Прокатились по Терскому хребту, сметая всю мразоту, и осели там. Оно и понятно. Аргунское ущелье, по которому неплохая дорога с гор ведёт, её надо держать. Стратегическая трасса. Подвоз боеприпасов и гуманитарки именно по ней и идёт. Эти караваны, ясен хуй, периодически пытаются расстрелять и ограбить. У нохчей (чеченцы) тактика боевых действий и принципы жизни всю дорогу одни и те же. Найти, что спиздить, или отнять, а дальше -либо продать, либо вернуть за выкуп. Рабами тут всю жизнь занимались. По мнениям всех бухающих и не бухающих в нашей палатке за неделю ожидания, все сходятся в одном - вырезать всех под корень, и не мучиться. Жути, конечно, нагоняют, но в основном запомнился майор, который не столько ругал продавшихся бизнесу политиков и ублюдка президента...
"охуеть... ведь он главнокомандующий... мы на войне, а солдат такого мнения о командирах... вопрос - мы победим?? Мы можем победить врага, на стороне которого наше командование??"
....сколько рассказывал, как русские бежали из Чечни в 94-м. И почему бежали. Если ему поверить хотя бы на тридцать процентов и примерить на себя и свою семью, то... я... я, наверное, тоже готов этих уродов под корень... ведь младенцев с балконов вышвыривали, баб ебли на глазах мужей, и тут же бошки резали... где-то соседи укрывали, только соседей до хуя и сдавали... и своих же казнили... зверьки ёбаные... и много чего другого творили.
Неделя ожидания и скучно-дремотного состояния, наконец, прошла, и нам дают борт. Пересылка остаётся за плечами. Мы уходим, и никто не знает, вернётся ли сюда. Многие оглядываются... я тоже... Странно... за неделю эта долбанная палатка опостылела, а сейчас почему-то кажется не таким уж и противно-скучным местом. Я вернусь. Я обязательно вернусь. Потому что у меня есть жена и сын, и я им всё равно нужен. И если я не вернусь, то они никому уже не будут нужны. Тем более - моей стране, интересы которой я обязался защищать. А вот Родина ни мне, ни моей семье присяги как и не давала... много нас, таких, у Родины. Родина, она считать нас не привыкла.
Что я здесь делаю?? Лично я - старший лейтенант Алексей Скворин!? Я дал присягу, я этому обучался и обучал солдат. Это мой долг. Это моя практика. Это то, для чего я на самом деле учился. Закончится эта клоунада - начнётся другая, но уметь воевать - необходимое условие выживания нации. У меня сын. И у него должна быть возможность жить и любить. И воевать за свою землю... коли доведётся.
А ведь доведётся.
Не дадут нам тут доделать дело. Значит, детям доделывать.
На душе скребут кошки, винт молотит, нарезая ломтями синеву над головой. Гул внутри вертолёта такой, что рядом сидящего можно услышать и понять, только если он будет орать дурниной и помогать себе жестами. Идём низко... над верхушками деревьев. Давешний капитан смотрит на меня, потом кивает, приглашая что-то услышать. Еле разбираю:
– Как звать??
(нашёл время знакомиться, твою мать)
– Алексей..
– Впервые??
– Да...
– Страшно??
– Да...
– Молодец, всем страшно... тех, кому не страшно - током лечить надо... а лучше сразу стрелять (ржёт).
Я вежливо улыбаюсь.
– Знаешь, почему низко летим??
Вертолёт идёт над кромкой "зеленки", то поднимаясь, то опускаясь, повторяя рельеф верхушек деревьев. Ощущение, что тебя мчат по колдоёбинам на санях.
Я мотаю головой в отрицании.