Забво
Шрифт:
– В парке задачу ставил.
– Кровлин в карауле у тебя?
– Да, - толковый у меня взводный (Клыков в отпуске, я опять за ротного), гоняют его в караулы почём зря, как будто в роте работы нет.
– Значит, так, надо ехать старшим на разгрузку угля. Лянченко, козёл... второй день где-то в общаге за сиську зацепился... или пьёт, блядь... больше некому, Алексей, так что ты либо этого урода оттуда вытащи, либо сам поедешь. И не хуй мне тут бровями играть, я, что ли, туда поеду?
– Во сколько время "ч"?
– К 16 нолям быть на КПП в парке. Всё, иди.
– А если он с запахом?
– старшим
– Главное, чтобы на ногах стоял.
Из казармы слышен вопль дневального "Смирно!!!". Кто-то из начальства припёрся.
Выхожу от комбата, сталкиваясь в дверях с багровым замполитом полка, не успеваю отойти, и уже слышу: "Петрович, ну ёб твою мать, ну, блядь, когда у вас во 2-ой роте уже ленинскую комнату доделают? Я что, блядь, мальчик, что ли, чтоб меня там в этого облупленного Ленина, блядь, носом тыкали? Выкиньте его, на хуй... Жукова нарисуйте.... Ну, ёбаный в рот, блядь, и где твои офицеры? Расползаетесь по щелям, как тар...." Остальное уже не слышно, я ушёл.
Иду в общагу. Офицерская общага - это, конечно, то ещё заведение. Место отдыха уставшего офицера. А этаж для несемейных - это вообще вертеп, ну оно и понятно. Денег у молодых лейтенантов хуй, баба по случаю, зато работы - хоть отбавляй. С утра до ночи. Настоебёт - пьют. Сам таким был, да и сейчас нет-нет, а бывают заплывы. Меж нами разница только в мере ответственности. Нахожу комнату, где живёт Лянченко. Он живёт в комнатухе, которую делит ещё с тремя такими же опездалами.
Сейчас в комнате только он сам, остальные, видимо, всё-таки нашли в себе силы отнести свои тушки на службу после вчерашней пьянки, следы которой даже не пытались убрать со стола. Окно распахнуто настежь, открывая вид на голые февральские деревья и автобусную остановку. Сто к одному, что вчера тут можно было топор вешать. Лянченко лежит на кровати в бушлате и берцах. В целом, готов к выдвижению... ну, вот и славно... "хуй вам, товарищ майор, а не я старшим на уголь". Настроение улучшается. Лянченко, завидев меня, присаживается. У меня репутация слегка ёбнутого на службе, ссориться со мной хуёво.
– Андрюха, ты вот скажи мне, с хуя ли я должен заниматься тобой? Ты что? Боец моей роты? Чтобы я тебя отлавливал по закоулкам?
– Алексей...
– Нет, ты мне скажи, мне делать больше нехуя, как вместо тя на уголь ехать? Я ведь съезжу, только тогда пиздуй в парк, к слонам, и рули ими... годится?
Хуй он согласится, одно дело пинать в парке бойцов, зная, что я проверю исполнение задачи, другое - читать книжку в кабине ЗИЛка, пока бойцы грузят машину углём. Зимой бойчишки это и так расторопно делают, чтобы скорее оттуда убраться. Если быть честным, то это, конечно, полная хуйня, вместо боевой подготовки заниматься выживанием. Не будет угля - перемёрзнем к хуям, но ведь не бойцы должны этим заниматься. А кто? Да хуй знает, но всё равно через жопу как-то. Чтоб был уголь, отрывать бойцов от распорядка, или чтобы был хлеб, вообще сдавать их в рабство на пекарню. Блядь, этот барадак в стране, наверное, навечно.
– Алексей, я знаю, что в четыре надо быть в парке, - оправдывается Лянченко, - да я уже уходить хотел, но, понимаешь, тараканы заебали... решил их грохнуть и выходить.
– Ты чо, бля? Допился? Какие тараканы?
– Да обычные...
– Лянченко встаёт, - щя сам увидишь, - смотрит на открытое окно, в котором показывают февраль, на улице где-то минус 20-25, холодновато, я бы сказал, затем закрывает окно и направляется мимо охуевшего меня к электрической плитке.
В основном на таких плитках готовят жратву... прямо в комнате, но в зимние месяцы это ещё и дополнительный обогреватель комнатухи. Сейчас эта плитка стоит почему-то на полу, а не на тумбочке с продуктами и остатками офицерского пайка. Лянченко берёт с этой тумбочки заранее приготовленный скотч, и, задумчиво разматывая широкую ленту, смотрит на здоровый постер Джей Ло, висящий аккурат над стоящей внизу плиткой.
Джэй Ло, маняще облизывающей губы и обещающей подарить незабываемое, если вдруг чудом шагнёшь к ней из забайкальской действительности в сказку, где есть пальмы и синее-пресинее небо, где живут такие красавицы, где нет тараканов и угольной команды, где нет ебанутого на службе старлея и конченого на этой же службе комбата.
Где живут, а не выживают.
Он смотрит секунду, потом начинает быстро приклеивать скотчем постер к стене по всем краям, отрывая, когда нужно, ленту зубами. Скорость приклеивания говорит о достаточной сноровке в этом деле. Отбросив ленту, он выключает плитку. Потом берёт баклажку из-под лимонада, наполненную водой, с плотно закрученной крышкой, стоящую рядом на той же тумбе, и начинает раскатывать ею приклеенную улыбку заграничной жопдивы, так, как мама на моих глазах раскатывала тесто, готовя пельмени.
Комнату наполняет мерзкий звук чего-то потрескивающелопающегося. Звук омерзителен до ломоты в зубах, настолько, что я невольно морщусь.
Раскатав приклеенный плакат, Лянченко констатирует:
– Пиздец.
– И что это было?
Лянченко смотрит на меня, потом ставит баклажку и берёт нож для бумаги. Ловко срезает по краям плакат, поясняя свои действия:
– Понимаешь, тараканов развелось... заебали... я комнату выстудил, заодно проветрил. Ну, а плитка воздух тёплый гонит под плакат...
– Говоря это, он начинает аккуратно снимать плакат со стены, - ну, и тараканы все сюда съёбывают, как на юг, - сняв плакат, он демонстрирует мне его обратную сторону...
Я не настолько брезглив, чтобы блевануть от увиденного. Но зрелище не для слабонервных, это точно. Столько тараканов, превращённых в общую лепёшку, я не видел никогда. Надеюсь, что и не увижу. Лянченко бесстрастно подытоживает:
– Н-дааа... Мадонна собрала больше, - скатывает это безобразие в трубочку и суёт в здоровый мешок с мусором.
– Ну, всё вроде... Пошли?
Не доходя до КПП, встречаем Юру Золотых. Он у нас кадровик. На обед, видать, чешет. В руках пакет с какой-то снедью.
– Опа, Лёха!! Ну, на ловца и зверь... Помнишь наш разговор?
– Какой?
– Разнарядка пришла... "за речку"...нужен ротный и взводёныш, - Юра переводит взгляд на Лянченко, потом на меня.
– Так что думай... Думайте, мужики. После обеда зайдёшь, окей?- Юра воевал в Афгане когда-то... немного. Идиомы впечатались в сознание навечно.
– Окей, бля.
Юра проходит мимо, я смотрю на его пакет и вижу в нём баклажку с кока-колой.
– Юр, тоже, что ли, тараканов давишь?- ляпаю ему в спину.