Забытая Беларусь

Деружинский Вадим Владимирович

юмолануолиінимижи ноулисеханолиомобоу юмоласоудьнииохови.

В переводе это значит:

Стрела бога с десятками имён Божьи эта стрела Вершит божий суд.

Здесь мы видим в саамском языке заимствование из церковнославянского только слова «соудьни» — судный. Вот другой образец новгородского языка ХII-XIII вв. из доклада Зализняка в 2005 году о новгородских грамотах:

Грамота Жирочька и Т'шька къ Въдовиноу. Млви Шильцеви:

«Цемоу пошибаеши свинь цюж. А пънесла Нъдрька. А еси посоромилъ коньць въхъ Людинь со оного полоу грамата про къни же та быс, оже еси тако сътворилъ».

Эго пример живого разговорного языка Новгорода ХII-ХIII веков со своими особенностями, в котором почти нет церковнославянского влияния.

В 1950 - 70-х годах

исследователи берестяных грамот по идеологическим причинам нередко трактовали непонятные места в берестяных грамотах, написанных на новгородском или смоленском, галицком или волынском диалектах как ошибки малограмотных писцов, как искажение «древнерусского» языка. Однако грамоты были написаны правильно — на местных разговорных языках.

«Проблема» заключалась в том, что эти примеры живой речи опровергали миф о «едином древнерусском языке». Как признался недавно на страницах журнала «Наука и жизнь» академик Валентин Янин, берестяные грамоты показывают, что языки Новгорода и Киева изначально совершенно разные. Киевский был близок балканским языкам, тогда как новгородский идентичен диалектам Полабья, Поморья и Ляхии. Этот научно установленный факт полностью разрушает выдумку Ломоносова об «испорченности польским влиянием», так как такового не было и быть не могло в древнем Новгородском государстве, да к тому же в эпоху якобы единого «древнерусского языка».

И еще это показывает, что, в отличие от языков Новгорода, Полоцка и Киева, язык финно-угорской Московии формировался на основе церковнославянского. Именно его московские историки спекулятивно именуют «древнерусским».

Московский язык появился значительно позже новгородского и киевского, и уже один этот факт отвергает претензии Москвы и на роль «собирателя Земли Русской» и тем более на роль «старшего брата». Вот почему московские правители запретили новгород ский язык, а царские, потом советские власти издали за 300 лет 126 указов и постановлений, направленных на подавление и запрещение украинской культуры и языка.

Язык Украины периода XVI-XVII веков хорошо отражен в так называемой «Летописи самовидца» (очевидца), относящейся к XVII веку [14] .

Однако печатать книги на литературном староукраинском языке XVII века запретил своим указом царь Петр I в 1720 году — формально якобы по решению Всесвятейшего Синода. Еще через 20 лет, в 1740 - 48 гг. запретили его употребление в церковных службах и гражданском делопроизводстве. Но, несмотря на все запреты, именно произведения XVIII века на украинском языке — поэзия Григория Сковороды 1750-х годов и поэма «Энеида» Ивана Котляревского 1798 года стали классикой украинской литературы и послужили основой для современного украинского языка.

14

Эта книга в переводе на русский язык была издана в Киеве в 1878 году. Ее объем составил 468 страниц. — Прим. ред.

Точно так же царские чиновники запретили в 1839 году литвинский (беларуский) язык. Они штабелями сжигали на территории Полоцкого православного духовного управления церковную и светскую литературу, которую привозили изо всех западных губерний.

Научный подлог

Филологи СССР (а ныне России) утверждали и утверждают, что в Киевской Руси были два письменных языка. Один — это тот, что пришел сюда вместе с христианством, язык Священного Писания. Графически он — ответвление от классического греческого письма (вместе с коптским, готским, армянским, грузинским и славяно-глаголическим; кстати говоря, и латынь тоже произошла от греческого архаического письма, поэтому у «русского письма» одни корни с латынью). А семантически — это македонский (болгарский) язык, на который в Византии переводили с греческого церковные книги. Дата рождения искусственного языка с греческим письмом и болгарским содержанием, который называют церковнославянским — 863 год. Его создали монахи Кирилл и Мефодий по приказу Константинопольского патриарха, специально для того, чтобы нести «слов Божие» в существовавшее тогда славянское государство — Великую Моравию [15] .

15

Великая Моравия частично охватывала территорию современных Венгрии,

Чехии, Словакии, Польши, Германии. Она существовала с 830 по 906 годы — Прим. ред.

Церковнославянский использовался как письменный язык во многих странах — Хорватии, Сербии, Румынии, Молдове, Богемии (Чехии), Литве, Московии... В подлинных текстах того времени этот язык называли не церковнославянским, а словенским — от «словъне». Однако разговорным и общеславянским этот язык никогда не был.

Другой язык Киевской Руси якобы был «разговорным» с VII-VIII веков, его филологи именуют «древнерусским».

Удивительное «совпадение» заключается в том, что переход беларусов и украинцев с «древнерусского языка» на свои национальные точно совпадает по времени с отказом от церковнославянского языка. То есть это произошло тогда, когда церковные книги были переведены на наши языки. Для Литвы это первым сделал Франциск Скорина, издав в 1517 - 1519 годах в Праге «Библию Русскую» в виде 20 отдельных частей (Псалтырь, Царства, Судьи, Эк клезиаст и т. д.). Она заменила предыдущую Библию на церковнославянском. Фактически предыдущая Библия являлась «Библией Болгарской».

В России тоже (но гораздо позже Литвы и Украины) издали Библию на своем «московском наречии». Удивляет полная «слепота» российских историков и лингвистов, которые не видят в этом «третий акт» «отказа от древнерусского языка» как церковнославянского — уже со стороны русского языка.

В 1778 году в Москве была издана брошюра писателя и лингвиста Федора Григорьевича Карина «Письмо о преобразителях российского языка». Он писал:

«Ужасная разность между нашим языком («российским») и славянским часто пресекает у нас способы изъясняться на нем с тою вольностию, которая одна оживляет красноречие и которая приобретается не иным чем, как ежедневным разговором (...) Как искусный садовник молодым прививком обновляет старое дерево, очищая засохлые на нем лозы и тернии, при корени его растущие, так великие писатели поступили в преображении нашего языка, который сам по себе был беден, а подделанный к славянскому сделался уже безобразен».

Вот вопрос к авторам «Лингвистического энциклопедического словаря» 1999 года: что понимал под «славянским языком» Ф. Г. Карин в 1778 году — церковнославянский или «древнерусский»? Нетрудно увидеть, что у него это синонимы.

Российские лингвисты ХVIII века «героически» разорвали «пуповину» многовековой связи московских книжников с церковнославянским (равно «древнерусским», равно болгарским языком), который дружно сочли «чуждым», «вычурным в условиях России», «тормозящим становление литературного российского языка». Великими деятелями, совершившими эту языковую революцию, Ф. Г. Карин в своей работе назвал Феофана Прокоповича (1681 - 1736), Василия Тредиаковского (1703 - 1768), Михаила Ломоносова (1711 - 1765) и Александра Сумарокова (1717 - 1777).

Этот отрыв «московского наречия» от «древнерусского языка» российские ученые потому и не афишируют, что его уже не объяснить «польским влиянием» или «жамойтским влиянием». А суть языковой революции та же, что в Беларуси и Украине, — в переводе церковных книг с «древнерусского» на свой «живой» (разговорный) язык.

Чем же отличаются между собой церковнославянский и фантастический «древнерусский» языки? Иван Ласков пишет:

«На этот вопрос отвечает Н. Самсонов, автор учебника «Древнерусский язык» (М., 1973). Интересная вещь — оказывается, только фонетикой! Причем и фонетических отличий — кот наплакал: в церковнославянском — глава, млеко, брег, шлем, елень, езеро, югь, южинь; в «древнерусском» — голова, молоко, берег, шелом, олень, озеро, оугь, оужинъ [16] . Да еще несколько самостоятельных слов — в «древнерусском» правъда (в церковнославянском — истина), видокъ (съвидетель), сватьба (брак). И все! Морфологических отличий — никаких, приставки и суффиксы «древнерусского» — церковнославянские (с. 71 - 75). И это два разных языка? Здесь даже о диалектах нельзя говорить!

16

 Это влияние финно-угорского субстрата: по нормам финской фонетики в слоги добавляются гласные, в основном «о». Например, славянское «злата» звучит в наречии славяноязычной Мордвы как «зОлОтО» с четким произнесением каждого звука «о». - Прим.авт.