Забытая реликвия
Шрифт:
Я не дала ему договорить, поскольку вид снова переместился на нашу крошечную квартирку. Он оглядел наши убогие жилищные условия, и на его лице отразился шок, когда он увидел двух маленьких девочек, перешептывающихся на потертом диване, с чересчур впалыми щеками и чересчур узкими талиями.
Дверь распахнулась, заставив нас испуганно закричать, и вампиры хлынули внутрь, утаскивая нашу маму, в то время как я спряталась под столом с Монтаной, и наши крошечные пальчики обвились вокруг рук друг друга, пока
Моя боль была позолочена яростью, и я не могла не наслаждаться тем, как эта правда хлестала по существу, стоящему рядом со мной, вынужденному быть свидетелем его собственных преступлений.
— Это ничто по сравнению с тем, что пережили остальные представители нашего вида. Сказка за сказкой о мучительной реальности лежат у твоих ног, принц Эрик, если только ты потрудишься найти их, — усмехнулась я.
Я позволила всему этому исчезнуть и снова вернула ему его сон. Эрик опустил глаза, и я почувствовала, как стыд волнами изливается из него, как правда о нем заполняет этот фальшивый пейзаж и предлагает себя мне. Он никогда не предполагал, что Сферы будут такими. Он думал, что может доверять Вульфу в том, что тот выполнит его указания.
Но я не была уверена, что его сожаление что-то значило для меня. Я могла понять, почему Монтана чувствовала, что может простить его, когда я почувствовала вкус его раскаяния перед своими глазами, но я не была уверена, что смогу. Она всегда была более снисходительной из нас, более понимающей. Но его вид отнял у меня все, а он был одним из их правителей, так что, конечно, это делало то, что с нами случилось, его ответственностью? И заявление о невежестве просто не казалось мне достаточно веским оправданием.
— Итак, расскажи мне, что случилось с моей сестрой, — прорычала я. Я пришла сюда не просто так и не хотела больше тратить время на гадание.
— Она в порядке, — сказал он, оставляя игры, в которые пытался играть со мной, и вместо этого стремясь успокоить меня. — Лучше, чем в порядке — она невероятна. — Он начал вызывать в воображении образ ее в облике вампира, но я покачала головой, желая снова избавиться от этого.
— Не надо, — выдохнула я. — Я не хочу видеть ее такой… пока. Я просто не могу.
Эрик печально кивнул, и я могла сказать, что он был разочарован, но он не стал настаивать на этом.
— С ней действительно все в порядке, — мягко сказал он, протягивая руку, как будто хотел дотронуться до меня, но я отпрянула.
— Так почему же она этого не сделала… Я имею в виду, ты обещал, что она позвонит мне. Она винит меня? Жалеет ли она, что я позволила тебе это сделать, или…
— Нет, — быстро сказал он. — Она рада, что мне удалось спасти ее вовремя. Надеясь, что это что-то значит
— Боится меня? — Спросила я в замешательстве.
Эрик посмотрел на меня так, словно думал, что я нарочно веду себя глупо. — Ну, тебе не совсем нравятся такие, как мы, не так ли?
То, как он произнес «как мы», заставило меня вздрогнуть. Это было так, словно он заявлял права на нее как на свою. Как будто теперь она была его, а не моей. Но превращение в вампира ничего не изменило бы в том, что связывало нас двоих. По крайней мере, если бы я имела к этому какое-то отношение.
— Ну, ей далеко до тебя, — сердито ответила я. — Она никогда бы не сделала ничего из того, что сделал ты.
— Все мы когда-то были людьми, — напомнил мне Эрик, и я задалась вопросом, знал ли он, что я думала именно об этом раньше, или это было просто странное совпадение.
— Возможно. Но то, что вы сделали со своим бессмертием, превратило вас в монстров. Я знаю, что вы сделали с истребителями. Что ты сделал с отцом Магнара.
— Ты понимаешь, что слышала только одну сторону этой истории? — раздраженно спросил он. — Почему бы тебе не позволить мне показать тебе свою, если ты хочешь судить?
Я нахмурилась, наполовину желая отказаться, но сцена вокруг нас уже менялась, и любопытство взяло верх надо мной.
Все погрузилось во тьму, и я почувствовала, как годы наваливаются друг на друга, пока Эрик пытался подавить голод. Он впал в безумие, насмешливый голос Андвари взывал к нему из глубин его отчаяния. Он был так одинок, так опустошен и так, так голоден.
Луч света упал на него, и чья-то рука вытащила его из темноты. Фабиан нес его, бежал, убегал, мчался, чтобы куда-то добраться, и когда они добрались до места, там была она. Кровь. Самое глубокое, отчаянное желание испорченной души Эрика, все, что оставила ему тьма. Ответ на все его молитвы. Когда Эрик пал навстречу битве, я почувствовала, как ликование Андвари и его сила хлынули в него. Он использовал Эрика точно так же, как в битве с Магнаром — крал его волю и убеждал убивать снова и снова, пока не останется только кровь.
Когда бог наконец отпустил его, не осталось никого, кроме четырех дьяволов, покрытых кровью своих врагов. Только один истребитель был все еще жив, он смотрел на Бельведеров с ненавистью в глазах. Я видела в нем Магнара и Джулиуса. Я знала, кто он такой.
Не ненависть заставила Эрика обратить его. Это была жалость. Сожаление. И Андвари, шепчущий ему на ухо. Он хотел, чтобы у него был шанс снова увидеть свою семью. Он не хотел, чтобы тот причинил вред кому-либо из них.