Забытая жизнь
Шрифт:
— Я думаю, его придется снять отсюда, — заявил Северус.
— Почему? — удивилась я. — Очень правдоподобный портрет.
— У меня не такой огромный нос, — фыркнул он.
Я улыбнулась и опять полюбовалась портретом Северуса.
— А мне нравится! — заявила я. — Если тебе не нравится, я его заберу.
— Зачем? — удивился Северус. — Тебе живого мужа мало?
— Иногда даже очень, — ехидно ответила я. — Моего мужа интересует только зелья. И я подозреваю, что он любит их больше, чем меня.
— Что за вздор, Анри! — фыркнул он. — Ты моя
— Ну, это многим не помехам — уточнила я. — Я, молодая, красивая, умная, легко смогу найти себе увлечение.
— Дорогая моя, да я даже и не знал, что у вас есть ум, — дерзнул Северус. — Если бы меня привлекал в вас ум, не нужно было бы мне так защищаться от вас, чтобы сохранить эту свою любовь во всей ее, так сказать, «святости». Я жил бы себе спокойно, потому что мужчина может же восхищаться умом и душой женщины, оставаясь всеми уважаемым джентльменом и сохраняя верность своей жене. А мне, видимо, трудно примирить честь с жаждой обладать вами, которая съедает меня.
— Никогда не замечала в тебе этих ноток.
— Каких? — приподнял бровь Северус.
— Романтичных.
— Ну, в отличие от тебя я все храню в голове, — ухмыльнулся Северус.
— Ах ты, — стукнула я его по груди. — Ты нашел мой дневник? Как тебе не стыдно!
— Мне? — удивился он. — Я даже и не открывал его.
— Ты нагло врешь, Северус!
— Я?
Это любовь, Арианрода, знаю я,
Там где надежда тает без тепла!
Моя любовь всегда, Арианрода, привыкай!
Иди вперед, Арианрода, в сердце проникай.
Любовью себя называй.
Не упрекай меня, Арианрода, привыкай!
Арианрода — придуманный рай…
— Ты… — я не могла подобрать слов.
Северус навис надо мной и стал короткими поцелуями усыпать мое лицо. Я обняла его за шею и ответила на его поцелуй.
Мы целовались, очень нежно и осторожно, чувствуя прикосновения рук. Северус очень медленно лизнул мою нижнюю губу. От этого закружилась голова, по спине пробежал озноб, а мужская плоть Северуса мгновенно отвердела. Но ведь он мужчина, а не зеленый юнец!
— Хороший мой, — отстранилась я, вспомнив, где мы находимся. — Мне кажется, здесь не самое подходящее место.
Мы вернулись домой почти за полночь. Дети, на удивление, спали уже в своих кроватях.
Северус, проверив все ли цело в доме, а в том числе и наши эльфы, вернулся в спальню.
Ночь была восхитительной, после мы лежали на кровати, я гладила грудь Северуса, когда его руки сжимали мои ягодицы и ласкали спину.
— Северус.
— М-м-м, — прошептал он, не открывая глаз.
— Ты и вправду согласился?
— А тебе еще нужны доказательства?
Я приподнялась и посмотрела на него. Мои губы приоткрылись чуть шире, и Северус едва не застонал от наслаждения, когда я нерешительно коснулась своим языком его.
— Анри, — нежно прошептал он и приоткрыл глаза. — Безумие мое!
Каменно-твердая мужская плоть вжалась в мягкий живот. Я слегка качнулась, чтобы сильнее почувствовать его возбуждение. Северус в ответ зашипел и стал целовать
Его поцелуй становился все более крепким и властным. Я приняла его страсть, жгучее и пьянящее желание, и отдавалась им, отвечая не только собственной настойчивой потребностью, но и подавленными чувствами той восемнадцатилетней девочки, так любившей его давным-давно.
Поцелуи были изменчивые, ставшие из нежного жгучими, слегка дразнящими и такими опьяняющими, что хотелось плакать от счастья… Я сердцем сознавала силу этого поцелуя, поцелуя, заставившего хотеть узнать Северуса еще лучше, всего, до конца — его вкус, изгибы и впадины тела, мягкость плоти, твердые мышцы живота… И с этими неуловимыми чувствами смешивались другие — странное мучительное томление, схожее с болью, сосредоточенной внизу живота, неодолимое стремление прижаться к нему, ощутить его тело, мужественность в себе, до конца. И в этом не было ни страха, ни колебаний, только напряженное ожидание и осознание чудесных открытий.
Я тихо застонала, и мы оба встрепенулись. Северус немного приподнял голову и дремотно улыбнулся.
— Это самый прекрасный звук, когда-либо слышанный мной.
Он снова поцеловал меня. Я почувствовала, как его ладони оказались по моей спине, привлекая ближе, как после эти мужские руки сжали мои бедра, приподняли вверх, давая почувствовать, как напряглось его мужское естество, наполняя меня почти лихорадочным возбуждением. Я втянула в себя воздух и снова тихо простонала.
Северус мял мои бедра, прижимая и притискивая к набухшему органу, но я, не в силах сдержаться, дернулась и впилась пальцами в его плечи.
— Северус, — пробормотала я голоском, тоненьким и прерывающимся от едва сдерживаемой страсти.
Он осыпал поцелуями мой подбородок, глаза, губы.
— Ты играешь с огнем, девочка моя, — пригрозил он, но я только рассмеялась и, крепче обняв мужа, положила голову ему на плечо.
— Ты хочешь меня, Анри?
Я ничего не ответила, только улыбнулась мужу.
Северус осторожно сжал упругую грудь, закрыв на секунду глаза, наслаждаясь этим изысканным ощущением.
— Девочка моя, — выдохнул Северус и чуть стиснул вторую, улыбаясь мне. Лаская большими пальцами соски, он сжал упругий холмик одной рукой, вторая неторопливо ползла все ниже, гладя, дотрагиваясь, пока не отыскала мою женскую сущность, горячую, почти обжигающую и такую непередаваемо мягкую, что Северус застонал.
— Северус, — охнула я, сжимая его плечо. — Я хочу тебя.
Я подняла губы, ожидая поцелуя, и Северус был только рад услужить. Я ощущала вкус нараставшего желания, пока его пальцы продолжали ласкать меня. Я шевельнула бедрами, словно насаживая себя на эти длинные пальцы. Дыхание Северуса все учащалось, пока, не в силах вынести этой пытки, он не отстранился от меня.
Я смотрела на него: глаза чуть затуманены, губы приоткрыты, воздух короткими толчками вырывался из легких. Взглянув в его лицо, я увидела в глазах мужа лишь бесконечную нежность, нежность и голодное нескрываемое желание.