Забытые чувства
Шрифт:
Он снимает с себя куртку, я сбрасываю пиджак, вешая его на свободный стул, и начинаю закатывать рукава рубашки. Замечания Дарио по поводу моих привычек не сказать, чтобы сильно меня беспокоили, скорее тот факт, что он пытался развлечься за мой счет. Так что сегодня я намерен испортить веселье ему.
– Их всего двое. – вдруг замечает Дарио, нахмурившись. – Значит, всего по ноль целых шесть десятых ублюдка, блядь, на каждого.
– Ты, кажется, ошибся в расчетах, брат. – сухо отвечаю я, бросая ему недвусмысленный взгляд. – По одному на каждого. Для меня и Марко.
Лицо Марко остается беспристрастным, но я замечаю намек на веселье в его глазах. Дарио двадцать шесть, а ему всего двадцать три, но он всегда казался более рассудительным. По крайне мере, пока дело не доходит до убийства. Здесь же Дарио со своей хирургической точностью превосходит всех психопатов.
– Не могу поверить, что ты наказываешь меня за свой невинный трах с какой-то девушкой. – оскорблено качает головой.
– В сторону. – взмахиваю рукой, и он разочарованно отходит к стене, вставая рядом с Габриэлем.
Марко закатывает рукава своей черной кофты, обнажая цепочку татуировок, и подходит к первому смертнику. Одним резким движением срывает скотч с его рта. В отличие от другого ублюдка, этот сохраняет спокойствие, а значит, дольше будет молчать. У меня никогда не хватает терпения, поэтому я сухо говорю:
– Этот твой.
Сам же подхожу ко второму ушлепку. От него несет потом и кажется, мочой. Похоже он расскажет все прежде, чем я начну. Слишком быстро. Немного подумав, я возвращаюсь к стулу и сажусь. Марко оборачивается, вопросительно выгнув бровь.
– Начинай. – приказываю я.
И он без колебаний наносит удар. Раздается хруст. Ублюдок стонет. Кажется, Марко сломал ему челюсть. Мой брат славится тем, что голыми рукам забивает свою жертву до смерти, ломая кости одну за другой.
– Как долго вы работали на Чикаго? – спрашиваю я, хотя уже знаю ответ. Три месяца. Поставки оружия осуществляются раз в месяц. И по какой-то гребанной случайности два раза подряд на наш конвой нападали прихвостни из Чикаго. На этот раз мы слили ложную информацию и устроили засаду. Уроды, напавшие на конвой, вывели нас на этих двух кротов. Мориса и Карло.
Морис молчит, за что получает еще один удар в плечо. Снова стон, но все еще не похоже на крик. Крепкий сукин сын.
– Вывихнул? – спрашиваю, склонив голову.
– Сломал. – тут же отвечает Дарио, наблюдая за каждым движением Марко. – Ключицу.
Еще удар. По ребрам справа. Теперь из его рта вырывается что-то напоминающее крик. Марко достает кастет из заднего кармана джинс и надевает его на правую руку. Удар. Коленная чашечка. Вот он, настоящий крик. Музыка для моих ушей.
– Что еще вы рассказали людям из Чикаго? – холодно спрашиваю я.
Молчание. И вторая коленная чашечка раздроблена. Марко бьет по ребрам слева, и Морис начинает задыхаться.
– Гемоторакс. – раздосадовано выдыхает Дарио.
Марко поднимает на него вопросительный взгляд. Тот в ответ закатывает глаза.
– Ты ему ребро в легкое всадил. Сейчас он начнет…
Морис захлебывается кровью.
– Вот поэтому Марко хреновая идея, когда дело касается пыток. – бросает он мне, повернув голову.
Морис умирает через пару секунд. Марко невозмутимо подходит к умывальнику и начинает мыть руки, игнорируя замечание Дарио. Я встаю и направляюсь ко второму пленнику, Карло. Его щенячьи глаза почти умоляют. Слишком просто.
Я решаю не срывать скотч с его рта и молча вытягиваю руку в сторону Габриэля. Тот тут же вынимает нож из своей кобуры и вручает его мне.
– У меня сегодня был просто ужасный день, Карло. И так уж вышло, ты единственный, на ком я могу выместить гнев.
На моем лице растягивается улыбка, от которой он еще больше стонет, пытаясь вырваться из веревок. Я прикладываю острие ножа к его бедру, медленно надавливая. Его налитые кровью глаза расширяются.
– Осторожно с артериями. – предупреждает Дарио, и я бросаю на него раздраженный взгляд. Он тут же вскидывает руки перед собой в защитном жесте. – Ты же не хочешь, чтобы он истек кровью раньше времени.
Я фыркаю, и мой нож наконец протыкает кожу, медленно скользя глубже, достигая кости. Затем я резко вынимаю лезвие и засаживаю в плечо, ниже ключицы. Ублюдок заходится в крике. Теплая кровь просачивается сквозь пальцы. Терпеть не могу предателей. Схватившись за рукоять, я медленно прокручиваю ее, затем выдергиваю нож и снова начинаю медленно вводить. По его прерывистым стонам, я понимаю, что он вот-вот потеряет сознание от болевого шока. Поэтому вытаскиваю нож и вонзаю в его другое бедро. Только потом срываю скотч.
– Пожалуйста, просто убей меня. – хрипит он.
Отвратительный кусок дерьма. Отец явно теряет сноровку, раз держит при себе такой мусор.
– Что ты можешь рассказать мне о Чикаго? – спрашиваю я, нависая над ним. Лампочка под потолком отбрасывает ядовитый желтый цвет. От чего на его мокром от соплей и слез лице ползут уродливые тени. Он знает, что сегодня умрет. Вопрос лишь в том, как быстро.
– С чего вдруг Томмазо Ломбарди решил вынуть голову из задницы и напасть на наши конвои?
Карло быстро мотает головой.
– Не Томмазо. Его сын Сандро.
Я моргаю всего раз, переваривая его слова. Есть только одна причина такому дерзкому поведению Сандро. Я смотрю на братьев и по их лицам понимаю – они пришли к тому же выводу.
– Он стал боссом Чикаго. – вслух озвучиваю свое предположение.
Карло так быстро кивает, что капли пота на его висках брызгают в разные стороны.
– Да. Да. Да.
Когда-то мы с Сандро дружили. Но потом его отец предал моего. И с тех пор между нашими кланами война. Из принципа, ненависти и прочего дерьма. Мой отец не увидит угрозы со стороны Сандро. Но я хорошо знаю этого ублюдка. Его нападения на нашу территорию – только начало.