Забытые чувства
Шрифт:
Но что будет, как только отца не станет? Мне нужно пообщаться с женами моих будущих капо, сблизится с ними, узнать, как на самом деле настроены их мужья. Мужчины даже не подозревают сколько информации выдают, просто потому что не принимают женщину за разумное существо.
Оставив сестер в спортзале, я направилась в свою спальню и обнаружила там Агату, выходящую из моей ванной комнаты.
– Птичка, – улыбается она. – Я приготовила тебе ванну со льдом, как ты и просила.
– Grazie (итал. «спасибо»).
Она собирается уходить, но вдруг останавливается, замявшись на месте, словно хочет сказать что-то еще.
–
Ее взгляд теплеет. На лице отражается гримаса сочувствия. Она снова раскрывает рот и тут же прикусывает нижнюю губу, затем подлетает ко мне.
– Ты же будешь в порядке? – ее теплые ладони обхватывают мои холодные.
Мое тело невольно замирает от такого простого вопроса. Или тепла. Трудно сказать.
– О чем конкретно ты говоришь? О приеме или…
– Обо всем. – качает головой, в глазах появляется этот странный блеск. – Ты сильная, uccelino (итал. «птичка»), я знаю, но не могу не волноваться. Capirci (итал. «понимаешь»)?
Если бы мое сердце все еще было способно на чувства, оно бы согрелось теплом от ее заботы. В каком-то смысле Агата стала мне матерью, которой у меня никогда не было.
– Я в порядке. – заверяю я ее и добавляю. – Настолько, насколько это возможно.
Она понимающе кивает и подарив мне еще одну свою, по-матерински теплую, улыбку, выбегает из комнаты.
Я буду в порядке, говорю я себе еще раз. Продержусь столько, сколько нужно. Ради своих сестер. Ради Лео и Лукаса.
Предварительно сняв с себя спортивную одежду, я подхожу к ванне со льдом. Она располагается прямо напротив окна, что выходит в сад.
Сделав глубокий вдох, опускаю одну ногу, затем вторую и следом все тело.
Сначала чувствуешь легкое покалывание, граничащее с болью, а следом наступает онемение. В детстве, когда отец наказывал меня за проступки моих сестер, только ледяная ванна могла снять телесную боль. Позже сестры выросли достаточно, чтобы самим нести ответственность за свои действия, но моя привычка осталась. Холодная вода помогает сохранить контроль и рассудок, помогает вспомнить о том, что я все еще живу.
Кубики льда стучат друг о друга, и мысли возвращаются в нужное русло. Каждая клеточка моего тела ощущается как нечто живое. Забавно, что большую часть времени я не считаю себя таковой. Сердце ускоряется в груди, пытаясь разогнать горячую кровь по венам, но я не шевелюсь, пока не чувствую полное онемение. Тело, будто бы становится чужим. Это тот самый момент, когда я понимаю, что пора выходить. Задержав дыхание, погружаюсь под воду. Чудовище внутри меня ликует, наслаждаясь пустотой. Оно питается ей.
Стиснув кулаки, резко сажусь, затем поднимаюсь на дрожащие ноги. Теплый воздух обжигает кожу, насильно проталкивая жизнь в мое окоченевшее тело, но не душу. Там по-прежнему дыра.
Весь остаток дня, до самого вечера я работаю. По большей части анализирую. Корона контролирует три города. В каждом по два капо. И Лос-Анджелес, и Лас-Вегас тесно связаны с Сан-Франциско. Одно не может работать без другого. Но судя по динамике, Лас-Вегас начал резко набирать мощь. Чего быть не должно. Сан-Франциско всегда должен оставаться в плюсе. Очевидно, кто-то из местных капо, Бернардо или Мартино перерабатывает, и вовсе не на благо моей семьи. Отец еще упомянул, что мне снова нужно наладить поставки алмазов. И теперь ясно зачем. Гонки и казино Лас-Вегаса приносят намного больше денег, и это я уже не говорю о наркотиках и проституции…
– Мастера приехали. – кричит Бьянка, вырывая меня из моих мыслей.
Я выпрямляюсь в кресле и оборачиваюсь. В комнату входят две молодые девушки с огромными чемоданами. Они должны сделать мне прическу и макияж.
– Какого цвета будет платье? – спрашивает одна из них.
– Черное. – тут же отвечаю я, указывая на кровать, где лежит вышеупомянутое платье.
Девушка коротко кивает, и они обе приступают к работе.
Сегодня я должна выглядеть идеально. Ведь это мое первое официальное появление в обществе спустя долгое время. Не сомневаюсь, что сплетни обо мне уже распространились, как лесной пожар. Все будут наблюдать, искать мои слабости, чтобы вцепиться в них и разорвать на части то немногое, что от меня осталось. Уверена, моя мачеха возглавит список ненавистников. Она и в прошлом всем ясно давала понять, что я не больше чем дочь шлюхи. Каллиста не признавала меня. А вместе с ней и остальные. Я прекрасно научилась игнорировать это. Вот только сейчас не могу себе этого позволить. Мое положение и без того шаткое. Плевать на их уважение и признание. Достаточно того, чтобы они меня боялись.
Последним штрихом в моем образе становятся атласные черные перчатки длиной до локтя. Я смотрю в свои пустые светло-карие глаза через зеркало. Золотистые локоны ниспадают на плечи. Как-то меня назвали снежной королевой. И они были правы. Именно такой я себя сейчас и ощущаю. Мертвая внутри, холодная снаружи. Только жажда мести способна разжечь мои внутренности. Пора выпустить чудовище на свободу.
Покинув комнату, я сворачиваю направо и направлюсь дальше в сторону комнаты Эдды. Стук каблуков эхом разносится по холлу.
Я застаю сестру сидящей на кровати и застегивающей босоножки. На ней изумрудное платье, подчеркивающее все достоинства, данные природой – грудь и широкие бедра. Волосы с одной стороны убраны за ухо, открывая серьгу с яркими камнями, повторяющую изгибы уха. Эдда поднимает на меня глаза и встает. Я осматриваю дверной проем, в котором нахожусь. В нем по-прежнему нет двери.
– От некоторых привычек трудно избавиться. – повторяю я ее же слова, склонив голову. Она слегка улыбается.
– В мастерской есть дверь. – кивает она куда-то мне за спину.
Я оборачиваюсь и вижу дверь у противоположной стены. И правда, она там появилась, а я и не заметила. Вот только есть одно «но».
– Твоя мастерская в два раза больше, чем эта спальня.
Эдда сдержанно улыбается, расправив платье на бедрах.
– Значит, – безразлично пожимает плечами. – Мы обе все еще носим на себе отпечатки прошлого.
Она права. Мы посылаем друг другу взгляды, которые понятны только нам двоим, и выходим в холл.
Бьянка с Еленой отличаются от нас. Во многом потому что у них в принципе не было нормального детства. Мы же с Эддой хорошо помним, какого это играть с обычными игрушками, а не с оружием. В какой-то степени это нас и сломало. Когда привыкаешь к одной реальности, а потом резко погружаешься в другую, что-то так или иначе надламывается в тебе. Думаю из нас всех, Эдда пострадала сильнее. Возможно, поэтому сейчас она идеальный наемник. Сила и способность защитить себя не дали ей окончательно сломаться. Она отточила свои навыки до такой степени, что получила кличку «Тень» в нашем мире. Никто не знает, что это она, но все ее боятся. Однако сестра все еще не может находиться одна в замкнутом пространстве. И это никак не связано с клаустрофобией.