Забытые острова
Шрифт:
В мире нет ни одного насекомого, размножение которого бы не сдерживалось другими насекомыми-врагами, главным образом из мира так называемых наездников, которые откладывают в тело своей жертвы яички. Наездники значительно меньше по размерам своих хозяев. Крошечным наездникам, паразитирующим на саксауловых листоблошках, трудно преодолеть большие пространства и поспеть за своими легко расселяющимися хозяевами. Добавлю, в мире насекомых царит строгий порядок, особенно среди галлообразователей: каждое насекомое способно жить и образовывать галлы только на определенном растении, каждый наездник способен развиваться только за счет определенных насекомых, к которым испокон веков
Казалось, из-за того, что на острове не выпасаются домашние животные, должна бы процветать растительность. Но как все сложно и относительно! Пастбища пустыни без умеренного и периодического выпаса постепенно деградируют, поверхность земли покрывается особенным засухоустойчивым мхом. Вот и здесь целые плантации мха вытеснили другие растения. Миллионы лет растения пустыни жили вместе с дикими лошадьми, куланами, верблюдами, джейранами, сайгаками. И все они вместе поддерживали гармонию, красоту и порядок.
Едем и часто останавливаемся, сверяя береговую линию с картой, боимся прозевать дорогу на полуостров Коржинтубек, уйти в сторону от озера, потерять ближайший путь к последнему острову Байкадамаралу. На карте полуостров заканчивается длинной, вытянутой то ли косой, то ли грядой хребтика.
Выбираю одну неторную дорогу, но она заканчивается тупиком у самого берега. И все остальные тоже. Зря жжем бензин и тратим время! Вот наконец настоящее раздвоение дорог, теперь мы уже явно направляемся на полуостров. В лазоревом Балхаше, сегодня он удивительно спокоен и красочен, виден остров, коричневый, невысокий, с темными кустиками. Здесь, на берегу, старые, очевидно весенние, следы автомашин, биваков рыболовов и охотников-браконьеров. Но сейчас никого нет, кроме нас, не видно нигде и свежих следов. После рыбозавода в поселке Каракумы мы не встречали ни одного человека, ни одной автомашины.
Бегут от нашей машины в сторону рядышком два журавля, почти соприкасаясь друг с другом, странно кивают головами, будто чем-то обеспокоены. Беспокоиться есть отчего. Между птицами семенят два коричневых комочка на длинных ножках, совсем еще малыши. Бедные родители, бедные их дети! Как они напуганы, в каком страхе живут, завидев человека! А что они могли бы предпринять, завидев волка или лисицу? Мне хотелось подобраться поближе к ним с фоторужьем, но до того прискорбно видеть эту картину семейной тревоги.
С берега поднимаются несколько уток-атаек, взлетают пеганки. И они обеспокоены, и у них, по-видимому, есть где-то потомство. Место хорошее для бивака, но жаль птиц — придется немного отъехать подальше.
Подъехали к ровным и совершенно голым скалам, полого опускающимся в воду. Остановились здесь. Пологов решили не ставить, при таком ветре комары не страшны.
Ночью разбудил Николай.
— Посмотрите, над озером в воздухе горит какой-то огонь!
В потемневшем небе ярко мерцали звезды. Перед нами невысоко над горизонтом озера красовался красный Марс. В чистом воздухе он казался особенно большим и величественным.
Утром Балхаш все еще шумит, потемнел и бросает гряды волн на берег. Качаются кусты тамариска. Еще вчера решили сплавать на небольшой островок, видневшийся в озере. Но изменилась погода, и я засомневался.
В нашем маленьком коллективе экспедиции Николай вроде бы как главный над водным транспортом, и я стараюсь не ущемлять его самолюбия, когда дело касается поездок по воде.
— Чепуха! — отвечает он. — Прекрасно доплывем до острова. Уж на меня можете смело положиться.
Осторожная Ольга замечает:
— Но ты видишь, какая сегодня погода! Все волны с гребешками и бьют о берег так, что воды в умывальник не набрать.
Но наш устойчивый «Пеликан» после многих испытаний внушает доверие. И вот мы в лодке плывем против ветра, моторчик гудит изо всех сил, и волны осыпают нас брызгами воды. Я сижу спереди и почти ничего не вижу — очки забрызганы… Прижимая к себе собаку, укрываюсь штормовкой. Но она мало спасает, я весь мокрый и дрожу от прохлады. Мокрый и мой пес Кирюшка, нам обоим холодно, и странно, что у собаки разинута пасть и язык вывалился изо рта. Бедный пес все еще не привык к водным путешествиям — страшно взволнован, ему жарко. Но и на биваке он оставаться не желает.
Долго продолжается наше путешествие, пока не добираемся до спасительного берега островка.
Еще до того, как пристать к берегу, я вижу на нем ярко-белую полоску прибоя. Неужели такая пена! Пока готовимся к высадке, я забываю о белой полоске прибоя, но вспоминаю, как только ступаю на землю. Сюда, на берег острова, оказывается, волны принесли громадное число мертвых ракушек. Они очень маленькие, каждая в диаметре два — четыре миллиметра.
Ветер свиреп и гонит белую волну. От брызг воды прохладно, и приятны жаркие лучи солнца. Мы сидим на берегу мокрые — греемся. Песок теплый, мелодичный шум волн успокаивает. На песке крутится оса-бембекс и маленькая оса-аммофила. Они обе специалисты по гусеницам, затаскивают в норки парализованную добычу, трудятся, заботятся о потомстве. Такова мудрость жизни. Без этой заботы нет смысла существования в мире животных.
И вдруг по песку кто-то небольшой, узенький, серенький быстро-быстро перебегает и шмыгает в первую попавшуюся на пути норку. Я заинтересован, роюсь в песке, но напрасно: он осыпается, ничего в нем не разыскать.
Кто же он, крошечный незнакомец? Придется ждать. Надо узнать, чтобы себя успокоить. Еще несколько таких перебежек — и наконец удача. Да это просто крошечная прибрежная уховертка! Не сидится им, молоденьким, под камнями, вот и мечутся днем, когда всей их братии полагается прятаться от света и солнца. А мне почудилось необыкновенное!
Островок оказался маленьким, приземистым и почти голым.
Последний остров, прощальный остров… Вечером затихает ветер, озеро становится гладким и ровным. В его зеркальную гладь смотрятся белые облака. Редкое состояние беспокойного Балхаша. Ночью завыл ветер, зашумели волны, и под сиянием луны побежали черные волны со светлыми гребешками… Взошло солнце, пригрело землю, и снова успокоилось, уснуло озеро.
Сегодня оно особенно красивое, бирюзово-зеленое не только потому, что небо сияет синевой, нет, какая-то особенная здесь вода. Тарахтит моторчик, и навстречу нам вылетают с острова серебристые чайки. Снизу они такие же — бирюзово-зеленые, нереальные в своей окраске. Птицы летят с озера на остров и постепенно белеют.