Забытые пьесы 1920-1930-х годов
Шрифт:
МУЖИЧКОВ. Может быть, может быть. Это надо разбираться, а мне некогда.
СУСАННА БОРИСОВНА. В крайнем случае я на себя возьму. Это абсолютно необходимо для тебя. Ты придешь, а дома так… диваны, кресла и вообще мягкость, во всем мягкость. Полный отдых и покой. Или знаешь, без отдыха гибнут раньше времени. А это невозможно допустить, чтобы ответственные гибли раньше времени. Так они могут совсем вымереть, и что тогда произойдет? Переворот, царизм, да?
МУЖИЧКОВ. А что, понимаешь, если на полях неурожай? Надо как-нибудь
СУСАННА БОРИСОВНА. Потом, кстати: я дачу хочу еще. И почему у тебя нет автомобиля? У Казимира Ноны даже заграничный.
МУЖИЧКОВ. Ну, мне некогда, и я против…
СУСАННА БОРИСОВНА. Как, против? Я справлялась, и мне сказали, что кто против дач и автомобилей, тот, как это — рабочая оппозиция, да, будь покоен. И я не так глупа, как ты думаешь. Я ни в каком случае не допущу никакого преступления, если бы ты даже и хотел. Себе дороже… Гораздо выгоднее жить по закону и как это… целиком и полностью поддерживать коммунизм.
МУЖИЧКОВ. Вот, вот… поддерживай, только денег и прочего не того… хотя стой… где-то у меня были… (ищет)… ты на трамвай мне дала, а они остались… на…
Копейки, брат, тоже надо беречь… жалования и так не хватает…
СУСАННА БОРИСОВНА. А кому его хватает? Я узнавала, как живут другие, и знаешь? Тебе обязательно надо заняться еще литературой, совмещениями, командировками.
МУЖИЧКОВ. Это какой же я литератор? (Хохочет.) Да и не специалист, чтобы требовался по совместительству. Обыкновенный работник, середняк.
СУСАННА БОРИСОВНА. Пустяки. Казимир Ноны говорит: надо за все браться. Если б ему даже предложили на скрипке играть, он бы тоже взялся. Он говорит, по политике можно писать. И как-нибудь, понимаешь…
Я потом выправлю. И специалист ты тоже… да. В Германии на ассенизационном деле очень большие инженеры. Ты тоже очень… Не знаешь лишь, как говорит русская пословица, себе цены и скрываешь себя. Но разве можно скрывать, что обществу полезно? Это преступление. И вообще: мы живем очень плохо. Я решила… определенно тебе надо сделаться ответственным.
МУЖИЧКОВ. Ну, ну… я знаю, ради меня ты на все готова. Только давай об этом дома, дома. Я обязательно выберу время, и мы все личные дела разберем.
СУСАННА БОРИСОВНА (недовольно). Хорошо. (Вставая.) Скажи лишь, чтобы приготовили мне удостоверение. Я зайду.
МУЖИЧКОВ. Какое удостоверение?
СУСАННА БОРИСОВНА. Как какое? Что я твоя жена.
МУЖИЧКОВ. Что ты, теряешь их, что ли? Почти каждый день берешь. Ладно, иди, иди…
МУЖИЧКОВ (в
МИША (стеснительно входит, замечает отца, смотрит на него, на стенку). Что ты в стенку уставился?
МУЖИЧКОВ. А? Ты? Что тебе?
МИША. Меня из райкома прислали. Только тут нет, видно… (Осматривается.) Кто будет давать заключение.
МУЖИЧКОВ. Значит, ты тот самый комсомолец?
МИША. Я, а что? Не ты ли уж как раз и ведешь это следствие?
МУЖИЧКОВ. Да, вот… возись теперь с тобой, а у меня… (Хлопая по бумагам.) Вот… общее дело… бочки. Откладывай теперь, раз партийное.
Райкому не дело, конечно, знать, кто кому какой родственник, а я не обратил внимания на официальную часть, где фамилии, вот оно и вышло… дышло…
МИША. Тогда что же волыниться? Откажись. Какой же судья отец сыну? Буза одна, никакой рациональности.
МУЖИЧКОВ. Пожалуй… только того… теперь поздно. Кто-нибудь потом ткнуть может. Мужичкова осилило, дескать, родительское чувство, и он отказался. А я, если на то пошло… матери его черт…
МИША. Все равно. Сам ты не откажешься, я заявляю отвод.
В тебе, знаешь… хуже даже родственного должно быть чувство.
МУЖИЧКОВ. Это у меня-то?
МИША. А ты думал? Последняя-то наша встреча, что?
МУЖИЧКОВ. Ну, ну, без намеканий.
МИША. Какие тут намекания. Совсем я тебе был не сын, а настоящий соперник.
МУЖИЧКОВ. Ну, это ты брось, брат.
МИША. Конечно, я тут виноват. Только мне тоже объяснять теперь поздно… Выйдет, вроде я выкручиваюсь…
МУЖИЧКОВ. Гм… любопытно, любопытно. А я знаешь что тебе скажу? В общем и целом, по совести, так…
МИША. Ну?
МУЖИЧКОВ. Дурак ты. Ради дела у меня нет никаких родственников, вот что…
МИША. Что ж, допрашивай…
МУЖИЧКОВ. Это уж тово… мое дело. Я считаю, тут и допрашивать нечего, все и так ясно.
МИША. Что ясно?
МУЖИЧКОВ. Обидел девушку, чего там.
МИША. А я не признаю себя виновным. У меня все согласовано и увязано в ажур по социализму. Это вы только, гнилые пни, увязли в болоте семьи, любви и всякой достоевщины.