Забытые пьесы 1920-1930-х годов
Шрифт:
Из театральных постановок исчезают реалии быта, интонации семейности и дружбы, их замещают декларативные споры производственных собраний и партячеек. Уходит жизнь, все заволакивает пелена недосказанности, неупоминаемости, чтобы, уже начиная с пьесы А. Воиновой «На буксир!» с ее характерным лозунговым восклицательным знаком в заголовке, заявил о себе выкристаллизовавшийся сюжет нового типа. Освобожденный от психологизма, бесконечного многообразия человеческих устремлений, мотивировок, душевных движений, «советский сюжет» предлагает схематичные фигуры вместо прежних сложно устроенных характеров. В нем нет людей — есть «рабочие» и «вредители», «энтузиасты» и «прогульщики», лица (индивидуальности) замещают типовые социальные маски.
Темы готовящихся рабочих забастовок и разложения верхушки сменяются безграничным энтузиазмом погодинских пьес, воспеванием чекистских воспитательных возможностей, нагнетанием шпионских страстей. На страницах газет
28
Юзовский Ю. Эволюция интеллигентской темы // Юзовский Ю. О театре и драме. В 2 т. М.: Искусство, 1982. Т. 1. С. 98.
Рубеж 1920–1930-х отмечен гонением на «высоколобых», интеллектуалов — на профессионалов. В центр общественной жизни выдвигались дилетанты. Один и тот же процесс касался и литературы, и музыки, и живописи, и театрального искусства: «непонятное» отвергалось, изощренная форма рассматривалась как идеологический выпад. С этим связана, представляется, и кампания борьбы с формализмом, т. е. высоким профессионализмом в любой области искусства. Раскулачивание в деревне и коллективизация писателей в городах — явления, казалось бы, совершенно ничем не связанные, далеко отстоящие друг от друга, на деле были проявлением одного и того же: уничтожения капитала как основы независимости индивида от государства. В первом случае земли как капитала вещественного, реального, в другом — профессионализма как капитала символического.
В 1931 году Афиногенов пишет «Страх», спустя два года — «Ложь». Две вещи образуют дилогию о самых важных явлениях советской страны. «Ложь» начата в конце 1932 года. «Пьеса будет очень простая <…> без дымовых труб и грохота молотков… целая система лживой жизни» [29] , — рассказывал Афиногенов матери. Психологическая драма «Семья Ивановых» уже заголовком сообщала о масштабности замысла: рассказать, как и чем живут те, на ком Россия держится. Пьеса о перерождении партии и разложении в ее рядах, извращении былых идей и превращении революционных энтузиастов в уставших разуверившихся людей повторила темы «Ржавчины» Киршона и Успенского, «Партбилета» Завалишина. Молодая правдолюбка Нина мучилась главными, больными темами времени, рассуждала о них вслух, становясь опасной. Вопросы, задаваемые ею о том, что есть истина, попытки разобраться в «диалектике» правды, переходящей в «нужную» ложь и наоборот, были ключевыми. И сегодня удивляет не то, что пьеса была отвергнута, а то, что она была написана да еще отослана Сталину.
29
Афиногенов А. Н. — Афиногеновой А. В. 4 декабря 1932 г. // Афиногенов А. Н. Письма, дневники: В 2 т. Т. 2. М.: Искусство, 1977. С. 43.
Нарастающий цинизм и ложь, в которых все больше вязнет страна, связывались автором с отношением власти к народу, стремлением расположившихся «на должностях» героев к комфортному быту, с забвением ими начальных (идеальных) целей — и нежеланием признаться в этом самим себе.
Жизнь страны, уступившей право на смех, становилась беззащитной. Комедиографы серьезнели либо вовсе уходили из профессии, комедии уступали место трагикомедиям. Десятилетие завершили «Самоубийца» Эрдмана, булгаковская «Кабала святош» — о ханжестве убийц и потерянности отдельного человека — и (недооцененная) дилогия Афиногенова: «Страх» и «Ложь».
К концу 1920-х на репертуар профессиональных драматических театров начинает оказывать вполне реальное и существенное воздействие обострение политической борьбы в верхах (выслан из страны недавний покровитель искусств Л. Д. Троцкий, смещены и будут арестованы Г. Е. Зиновьев и Н. И. Бухарин, утратят влияние излишне либеральные А. И. Свидерский и А. Н. Луначарский). Энтузиастическая готовность части драматургов откликаться на все проводимые партией кампании сыграет с ними злую шутку. И чем включеннее тематика пьесы в злобу дня, чем ближе к эпицентру актуальных политических событий, тем выше шанс ее автора исчезнуть не только с театральных афиш, но и из жизни. Наиболее востребованные авторы, такие как Афиногенов, Булгаков, Киршон превращаются в неприемлемых и опальных. Афиногенов подвергнут остракизму, исключен из партийных рядов. Против Булгакова развязана кампания травли, его пьесы сняты с репертуара. Киршон арестован, расстрелян. Завалишин арестован, расстрелян.
Если в книге «Рождение советских сюжетов…» нашей задачей было, прочтя сотни пьес как единый текст, выстроить теоретическую конструкцию организации материала, показав типические особенности драмы нового времени, то цель этого сборника — сменить общий план на крупный.
Помимо представления самого литературного «исторического вещества» — драматических сочинений, насыщенных реалиями, «воздухом времени», хотелось бы рассказать о том, откуда появились новые художественные имена и как их пытались организовать в полезное власти течение (т. е. каким образом шла организация писательства в Советской России как культурного института); показать, как (неизбежно) выламывались индивидуальности из коллективистских устремлений эпохи; и, наконец, увидеть неожиданные параллели и ассоциации сегодняшнего времени с проблематикой 1920-х — начала 1930-х годов, блики исторической памяти. Оттого не менее важны для этой книги комментарии, в которых пусть пунктирно, но все же проступают человеческие судьбы пишущих людей; и культурная история пьес, их рецепция тогдашней официальной (печатной) критикой — и обычным, неангажированным зрителем.
Самая приятная часть вступления — назвать тех, кто помогал автору в работе. Традиционная (многолетняя) признательность сотрудникам научной библиотеки СТД РФ, в фондах которой хранится большая часть публикуемых пьес, а также дружелюбному и компетентному коллективу РГБИ. Моя искренняя и глубокая благодарность за моральную и практическую поддержку проекта в то время, когда я была готова от него отказаться, Ю. Г. Лидерман, доценту кафедры истории и теории культуры РГГУ. Профессорам университетов La Sapienza (Рим) Р. Джулиани, парижской Сорбонны Л. Трубецкой, кафедры славистики университета г. Ватерлоо (Канада) З. Гимпелевич и научному сотруднику Института высших гуманитарных исследований им. Е. М. Мелетинского М. С. Неклюдовой я признательна за возможность заинтересованных и компетентных обсуждений работы на международных конференциях и рабочих семинарах. Коллегам по Отделу театра Института искусствознания — Н. Р. Афанасьеву, Н. Э. Звенигородской, В. В. Иванову, М. Г. Светаевой, Е. Д. Уваровой — за высказанные ими замечания и соображения. Профессору Школы-студии МХАТ А. М. Смелянскому за его дружескую многолетнюю включенность в проблематику моих научных занятий. Безусловно, я благодарна и тем коллегам, кто не скрывал своего скепсиса по поводу полезности данной работы: их критические суждения способствовали продуманности моих умозаключений.
Наконец, моя благодарность милой Насте Ильиной — за ее добросовестный и потребовавший определенного энтузиазма компьютерный набор выцветших, трудночитаемых пьес.
В книге публикуются как пьесы, печатавшиеся в 1920-х годах, так и не видевшие ранее читателя. К семи пьесам удалось отыскать заслуживающие внимания разночтения, связанные с цензурной правкой. Эту информацию жаль было терять. Поэтому самые яркие цензурные купюры выделены в текстах квадратными скобками. Тем самым очерчивается круг тем (часто — имен), публичного обсуждения которых стремилась избежать власть. Любопытен яркий частный случай: на страницах «Лжи» квадратными скобками выделена собственноручная выразительная правка Сталина (которому автор дважды высылал пьесу). Публикатор придерживался принципа минимального вмешательства в текст. В угловые скобки помещены слова и фамилии персонажей, пропущенные авторами и дописанные публикатором. Полужирным курсивом переданы авторские дописывания и выделения в машинописных экземплярах пьес.
Завершает сборник историко-реальный комментарий к пьесам (подлежащие комментированию реплики, цитаты, фамилии и пр. помечены звездочками [30] ), история создания пьес, информация о первых постановках произведений и их рецепции современниками, сведения о творческих биографиях авторов и именной указатель.
ПЬЕСЫ
Татьяна Майская
«Россия № 2» {1}
30
Историко-реальный комментарий к пьесам отдельной главой в файле не оформлялся; подлежащие комментированию выражения «звездочками» не отмечались; комментарии расставлены в порядке стандартного оформления для файлов формата fb2 — примечание верстальщика.