Забытый легион
Шрифт:
Фабиола смотрела из-за кустов, кусая губы, чтобы не заплакать. Если она выдаст себя, Ромулу достанется еще сильнее. Ее ненависть к Гемеллу росла день ото дня. Он не только еженощно насиловал ее мать, но и почти каждый день избивал до синяков ее брата. Лишь страх за судьбу родных удерживал Фабиолу от попытки убить хозяина.
Лишь через два дня, когда синяки уже начали сходить, у Ромула выдалась возможность поговорить с Юбой. А до того всякий раз, когда мальчик приходил к нему, кто-нибудь
Гемелл пытался договориться со всеми знакомыми банкирами и ростовщиками, чтобы раздобыть денег для многообещающего предприятия. Ромул подозревал, что как раз для того, которое предложил Сервилий. Но, по-видимому, молва о его долгах уже разошлась по Риму, поскольку визитеры приходили и уходили, сочувственно качая головами. От этого нрав купца сделался еще хуже. Домашние рабы прокрадывались по дому на цыпочках, стараясь не попадаться ему на глаза. В конце концов Гемелл не выдержал такой жизни и отправился в Лупанарий, свой излюбленный публичный дом. Письмоводитель сказал, что его не будет самое меньшее целый день.
Узнав, что хозяин покинул дом, Ромул сразу кинулся к Юбе с деревянным мечом в руках. Нубиец внимательно выслушал его рассказ, уважительно кивая всякий раз при упоминании Спартака. А когда он услышал, что Пертинакс сражался вместе с мятежным фракийцем, то удивленно вскинул брови.
— Был бы я постарше, обязательно ушел бы к Спартаку! — горячо воскликнул Ромул. (Он родился через год с лишним после того, как восстание рабов было подавлено.)
Юба стукнул себя в грудь, выразив тем самым согласие.
— Покажи мне еще какие-нибудь удары! Я должен уметь биться как гладиатор.
Нубиец улыбнулся и вышел в коридор. Зная, что Ромул следит за каждым его движением, Юба стал к мальчику вполоборота, чтобы уменьшить противнику возможность для удара, поднял меч на уровень пояса, прикрывая грудь, и знаком предложил мальчику сделать то же самое. Они стояли друг против друга, повторяя одни и те же движения, пока Юба не счел, что все хорошо.
— Закрыться. Выпад. Отступить, — бормотал мальчик. — Закрыться. Выпад. Отступить.
Затем Юба взял из своего закутка щит. Ромул просунул руку в петли из отполированной за много лет кожи и почувствовал на руке непривычную тяжесть. Нубиец показал ему, как прикрывать грудь и лицо, держа оружие наготове для того, чтобы при первой же возможности нанести удар.
После нескольких повторений они приступили к упражнениям в движении. Юба старался не слишком сильно бить своим железным мечом по деревянному оружию Ромула. Удары мечей сухим эхом разносились по залу, и скоро на звук пришла Фабиола.
— А вдруг вас поймает хозяин? — Ее лицо выражало самую искреннюю озабоченность. — Ромул, прекрати. Я все скажу матери!
— Уходи! Я учусь драться, как Спартак!
Сестра смотрела на него со смешанным чувством гордости и страха.
— Прошу, прекратите! Это слишком опасно!
Внезапно Ромул представил, как ударяет Гемелла настоящим мечом по загривку, и с удвоенной энергией атаковал Юбу. Тот отступил, его эбеново-черное лицо расплылось в широкой улыбке.
Так уж вышло, но этот урок у нубийца стал для Ромула последним.
Когда они закончили, мальчик вернулся в каморку, где жил с матерью и сестрой, охваченный восхищением. Его голову переполняли мечты о том, как он убивает Гемелла и освобождает рабов; они вдохновляли и пугали его одновременно.
Покончив с дневными делами, Вельвинна еще раз выслушала рассказ сына о встрече с Пертинаксом.
— Будь осторожен, Ромул, — сказала она, стараясь, чтобы голос не выдал ее гордости за сына. — Никто не должен видеть тебя с мечом, особенно Сервилий. Гемелл такого не потерпит.
— Не бойся, мама. — Как только Вельвинна прикрыла плечи сына одеялом, его веки сами собой закрылись от усталости. — Никто не знает.
Он сразу заснул и во сне видел себя воином армии Спартака.
На следующее утро Ромул проснулся от грубого прикосновения холодного железа к своим запястьям. Ничего не понимая спросонок, он с изумлением обнаружил, что скован тонкой цепью. Мальчик рывком сел, окинул взглядом комнату, и его первоначальный испуг сразу же сменился ужасом. Мать и Фабиола неподвижно лежали в кроватях, молча глядя на Гемелла.
Купец стоял в двери, а рядом с ним возвышались два крепких кухонных раба, Анкий и Соссий. Ни один, ни второй не смотрели Ромулу в глаза. Большинство обитателей дома знали его с младенческого возраста.
— Мечом машешь под моим кровом, мерзкий выблядок?! — злобно выкрикнул Гемелл. — Хочешь меня во сне зарезать?! Слишком долго я вам потакал! Таким, как ты, место в школе гладиаторов. Сегодня же! — Его губы скривились в злорадной ухмылке. — Там-то тебя научат драться.
Ромул понял, что его жизни домашнего раба наступил конец.
— Нет! Господин, умоляю! — Вельвинна выскочила из постели и кинулась к ногам Гемелла.
Фабиола села и испуганно смотрела на происходящее. А происходило именно то, чего она так боялась.
— Заткнись, сука! — проревел Гемелл и дернул Вельвинну за волосы. Она вскрикнула от боли, а купец ударил ее по лицу тыльной стороной ладони. Женщина отлетела на свою кровать и замерла, всхлипывая.
— Взять его. — Гемелл ткнул пальцем в сторону мальчика.