Зацепить 13-го
Шрифт:
Вопрос на миллион долларов.
А я совсем не знал, как на него ответить.
— Потому что хочу, — наконец ответил я, решив сказать правду. — Шаннон, я хочу тебе помогать.
— Хочешь? — переспросила она.
— Да, хочу. — Оторвав от нее взгляд, пока не наделал глупостей, я поерзал на ее кроватке, устраиваясь поудобнее. — А теперь тащи учебники и показывай, где у тебя затыки.
— Хорошо, сейчас. — Шаннон слезла с кровати и поспешила к двери. — Ты уверен? — спросила она, остановившись
Нет.
— Шаннон, я всегда уверен.
Она с улыбкой кивнула и помчалась вниз за рюкзаком.
Я выругался сквозь зубы, достал мобильник и написал Гибси короткое SOS, но не отправил и тут же удалил.
Сокрушенно выдохнув, я написал другое сообщение — Джейсону, в котором извинился и отменил сегодняшнюю тренировку в бассейне. Отправил его и выключил мобильник, чтобы он не смог позвонить мне и рассказать, сколько я всего пропустил.
Я знал, что поступаю неправильно.
Я пропустил вчерашнюю тренировку, а в минувшие две недели — еще пару.
Из-за нее.
Потому что, когда она прыгнула в пропасть, я слетел за ней.
Незачем выслушивать от тренера то, что я и так знал.
Что нужно сосредоточиться на игре.
Он станет орать на меня и требовать, чтобы я подумал о будущем — о приближающемся тесте физической готовности, пройти который мне важнее, чем дышать.
Вот только я не мог сосредоточиться, и в этом-то вся проблема.
Я потерял голову.
Просрал вчистую.
Забыл у девчонки, в чьей комнатушке я сейчас сидел.
Я запихивал мобильник в карман форменных брюк, когда вернулась Шаннон с рюкзаком.
— Думаю, основы бизнеса давались бы мне легче, если бы я лучше понимала все формулы и расчеты, — сказала она, слегка запыхавшись.
Она положила рюкзак на кровать, потом сбросила на пол, снова защелкнула дверной замок, после чего уселась, скрестив ноги по-турецки, лицом ко мне.
— Мне было сложно учиться в старой школе, — сказала она, роясь в рюкзаке. — С языками я еще как-то справлялась, а вот математику запустила вконец.
Я это знал.
Обо всем этом я читал в ее личном деле.
— Понятное дело, — сказал я.
Шаннон настороженно посмотрела на меня:
— Почему понятное?
Черт.
Твою мать!
— Потому что в аттестат младшего цикла входит чертовски много предметов, — соврал я и, пожав плечами, добавил: — Невозможно иметь отличные оценки по всем.
— Уверена, у тебя так и было, — сказала Шаннон, вновь нагибаясь к рюкзаку. Катастрофа миновала. Достав учебник математики, она бросила его между нами.
— Ты и аттестат младшего цикла сдавал на повышенный уровень? — спросила она.
— Дай мне учебник, —
— Сплошные А? — допытывалась Шаннон.
— Не-а, — ответил я, листая страницы. — По естественным наукам у меня было С, — со вздохом признался я. — Но остальные были А, повышенный уровень.
— Серьезно?
Я кивнул. Мне стало жарко и неуютно.
— Ты такой умный?
Я лишь пожал плечами.
— Моя единственная А по естественным наукам, — сообщила она. — Одна приличная оценка.
— В таком случае снимаю шляпу, — пробормотал я. — Потому что я ненавижу естественные науки.
— Да брось ты, — засмеялась она. — Они не так уж и плохи.
— Так же, как и математика, да?
— Ладно, уел, — поморщилась она.
— Давай, — усмехнулся я, обратившись к учебнику. — Бери тетрадь, буду тебя натаскивать.
— Натаскивать.
Она захихикала, и это был чудесный звук.
Шаннон нечасто смеялась.
Я чуть мозг не спалил, стараясь придумать, чем бы снова ее рассмешить.
У меня была тонна идей: жутких, необузданных.
Сосредоточься, Кавана…
И я сосредоточился.
Целый час, если не больше, я занимался с ней математикой, внимательно наблюдая, как она подходит к решениям задач.
Шаннон не соврала, сказав, что плавает в математике.
Глядя на ее усилия, мне хотелось вмешаться и все разгрести за нее. Впрочем, я и вмешивался, но по-другому: я лежал боком на ее кровати, свесив ноги, и помогал Шаннон разобраться с каждым сложением, уравнением, дробью и процентами, которые попадались ей в примерах.
Выяснилось, что она не умеет эффективно использовать калькулятор, это было одно из основных ее упущений.
Довольно скоро я сделал еще одно неприятное открытие: она не знала, что такое синусы, косинусы и тангенсы.
Она блефовала и притворялась, что все понимает, но было очевидно: она не понимает ничего.
Когда она наконец сдалась, швырнула калькулятор мне на колени и призналась, что ни бельмеса не смыслит в том, что делает, я потратил сорок пять минут, растолковывая ей основные понятия и основные методы решения.
У нее что-то стало получаться, я больше не зависал над ее тетрадью с ластиком в руках и чувствовал, что занес попытку. И я был очень горд за Шаннон.
Смешно сказать, сколько истинного удовольствия я получал, когда эти синие глазищи вспыхивали после очередной преодоленной сложности.
Я уже стал подумывать о том, что Гибси был прав и я действительно смог бы с ней дружить, но тут сам столкнулся со сложностью.
По дурости я позволил себе оторваться от тетради, где лихорадочно строчила Шаннон, и перевести взгляд на ее тело.