Зачарованные
Шрифт:
Я не знала, что такое «малинта» или «сумерночь», хотя Сиффрин уже произносил эти слова. Если бы я спросила, что они значат, он бы снова посмеялся надо мной, но я вполне поняла главное: Большая Путаница огромна. Неужели Сиффрин не догадался, что я уже и сама это сообразила? Но я должна была искать родных… что еще я могла делать?
Сиффрин поднялся на лапы.
– Ты – детеныш, оставшийся сам по себе, ты хоть понимаешь? Ты – легкая добыча для любой собаки или бесшерстного, которому захочется просто для забавы ударить тебя. Даже нашему собственному роду чужой детеныш не может доверять.
Я злобно уставилась на него. Он никогда не даст мне забыть о жуках, при любой возможности будет надо мной смеяться.
– Но я ведь не новорожденная. Я уже почти взрослая! Я не прикасалась к молоку по крайней мере половину луны!
Сиффрин не обратил внимания на мои слова и закончил свою речь:
– Даже если ты съешь достаточно, твои шансы выжить невелики. Карка постарается тебя выследить. Я видел в ее стае примерно дюжину лисиц. И каждая считает своей обязанностью найти тебя и твоего брата. Ты действительно хочешь снова с ними столкнуться? Без меня те лисы прошлой ночью поймали бы тебя… а я смог их одурачить только потому, что они не соображают в лисьем искусстве. Но если бы с ними была Карка, мы оба были бы уже мертвы.
От мысли об одноглазой лисице у меня шерсть встала дыбом.
– Да тебе какое дело, что со мной случится?
– Мне дела нет, – огрызнулся Сиффрин. – Дело не в тебе. Джана велела мне найти твоего брата. А поскольку Пайри исчез, я должен отвести к ней тебя.
Я прижала уши:
– Он не исчез! Он где-то там вместе с моими родными! И они будут искать меня! – Я выставила вперед нос. – Мне наплевать, сколько времени на это понадобится или насколько это опасно. Я собираюсь обшарить каждый уголок Большой Путаницы, которую ты называешь Серыми землями.
На морде Сиффрина появилось странное выражение, его нос напрягся, уши прижались. И голос смягчился, когда он заговорил:
– Айла, пожалуйста, выслушай…
Но я не хотела его слушать; я не хотела разочаровываться.
– Я обойду каждую нору бесшерстных, я обыщу каждый кусок дороги смерти. Я буду разыскивать каждого крылатого бесшерстного, пока не найду их!
– Что такое?
Сиффрин вдруг прыгнул ко мне. Он выпрямился во весь рост на траве, загораживая мне дорогу. Его хвост взволнованно завертелся.
Я попятилась от него, но он подошел ближе, в его глазах сверкало любопытство. Шерсть у меня на загривке встала дыбом. Я уже знала, что он куда быстрее меня… и отлично знала, что он сильнее, чем я. Тревожное чувство пробежало по моей спине и задним лапам.
– Оставь меня в покое! – проскулила я.
Сиффрин не тронулся с места.
– Если бы я хотел что-то с тобой сделать, я давно бы это сделал. – Усы вокруг его худого носа дрожали. – Что ты только что сказала?
Я ответила совсем тихо:
– Я… я сказала, что не перестану искать родных.
– Не это! – Его нос был так близко, что я отпрянула. Глаза Сиффрина изучали мое лицо. – Про крылатого бесшерстного!
– А… – Неужели он из-за этого так разволновался? Я опустила голову, чтобы избежать его пристального взгляда. – Ну, просто я видела что-то такое во сне.
– Бесшерстная женщина в длинной одежде и у нее на спине крылья? И она стоит одна в большом каменном дворе?
У меня отвисла нижняя челюсть. Он что, прочитал мои мысли?
– Но как?.. – Я невольно снова посмотрела на него. – Я же видела ее во сне!
Глаза Сиффрина торжествующе сверкнули.
– Я тоже ее видел! – взвизгнул он. – Она настоящая, она существует! Я проходил мимо нее, когда шел через Серые земли. Отсюда это далеко, придется добрую ночь идти на север. Ты не могла видеть эту бесшерстную наяву!
Птица перестала чирикать. Она сорвалась с ветки и куда-то улетела, и двор показался опустевшим. А могут ли бесшерстные летать?
Я никогда не видела у них крыльев. Я подумала об улетевшей птице, и мне показалось, будто я что-то потеряла. Мне и самой хотелось улететь…
– Не знаю, о чем ты говоришь, – пробормотала я, разворачиваясь и направляясь к изгороди. – Мои сны – это мои сны. Отстань от меня.
– Не убегай, – настойчиво произнес Сиффрин. – Тебе незачем бояться. Возможно, Пайри…
Он запнулся, и я повернулась к нему. Длинные уши Сиффрина торчали в разные стороны, хвост продолжал вертеться.
– Вы ведь с ним из одного выводка?
Я наклонила голову набок, но мои лапы были готовы бежать.
– Я слышал о редком лисьем искусстве, которое называется джерра-шарм. Лишь немногие им владеют… это одно из забытых умений. Ты ведь близка со своим братом?
Несмотря на тревогу, я буквально раздулась от гордости:
– Вряд ли можно быть ближе! Пока мои родные не исчезли, мы с ним спали бок о бок всю нашу жизнь, каждый день. Мы вместе ели, играли. Я никогда не бывала одна, без него. – У меня перехватило горло. – Я должна и теперь быть с ним.
– Бесшерстная с крыльями, – сказал Сиффрин. – Она может оказаться очень важной.
– Но я никогда ее не видела в настоящей жизни! Ты ведь сам сказал, она очень далеко отсюда.
– Есть способы видеть, для которых никуда не надо ходить. Как я уже говорил, это редкое умение. Но если две лисы настолько близки, будто у них общее сердце, то их мысли могут иногда переплетаться, как ветки деревьев, что растут рядом. И можно кое-что ощутить в уме другого.
Мое сердце подскочило к самому горлу.
Я припала к земле, в ушах у меня защекотало. То, что говорил этот рыжий лис, просто не могло быть правдой…
– А поскольку вы с братом так близки… – Хвост Сиффрина бешено завертелся, когда я договорила за него:
– То я видела бесшерстную глазами Пайри.
9
В ближайшем здании загорелся свет. В его смутных лучах рыжая шкура Сиффрина вспыхнула, как тлеющие угли. Я прижалась к траве, гадая, прав ли этот лис насчет моего брата. Неужели Пайри действительно пересек Большую Путаницу и видел ту гигантскую крылатую бесшерстную, которую я мельком увидела во сне?