Зачарованный киллер-2
Шрифт:
Сержант был крупный, с мощными плечами, а я отнюдь не Шварценеггер. Он сопроводил меня до «УАЗика», ожидавшего рядом, открыл дверцу и почти втолкнул туда. На заднем сиденье уже ждал какой–то тип в гражданском, я оказался зажатым между ним и сержантом, и когда машина тронулась, до меня дошло, что на ней не было милицейской символики, это был обычный «УАЗ»” защитного цвета.
Болезненный тычок под ребра отвлек меня от этих тревожных мыслей.
— Давай, колись, — гаркнул гражданский.
В минуты опасности я от страха становлюсь наглым юмористом. Мой юмор в это время больше годится для сольного исполнения на кладбище, но по–другому я не умею.
— Пожалуйста, маэстро. Сколько угодно. Только скажи — в чем?
— Напомнить?
Он сопроводил вопрос вторым тычком кулак у него был костлявый, ребрам доставалось чувствительно.
— Послушай, я вообще не при делах, — возмутился я вместе с ребрами, — Ничего не знаю, ничего не видел, никого не трогаю, починяю примус.
— Какой примус?
Тип явно не читал Булгакова. Возможно, он не читал даже азбуку.
— Обыкновенный, который на керосине работает.
— Послушай, — обратился гражданский к сержанту, — может, он и в самом деле не при делах? — Мой отчет о технологических возможностях он почему–то проигнорировал.
— Кто его знает? — благодушно ответил сержант.
Нам–то что. Отвезем, там с ним и поговорят.
— Смотри, — предупредил гражданский, обойдясь на этот раз без физического внушения, — чернуху будешь гнать — пришьем.
— Ну, конечно, — скривился я, — а ребра мял Александр Сергеевич?
— Какой Сергеевич?
— Пушкин. Знаешь такого? Великий русский поэт, автор сказки про золотую рыбку.
— Ты чо несешь? — вконец удивился мой собеседник и, похоже, собрался вновь проинспектировать мои бедные ребра, но тут машина остановилась.
— Давай, выходи, — потянул меня за локоть сержант, — только смотри — без глупостей.
Я вылез, оглядеться мне не дали — быстро провели в дом. Дом, как я успел заметить, был старенький, ему не хватало двух месяцев до возраста развалюхи. Но комната, в которую меня ввели, красовалась импортными обоями с изображением абстрактных, но явно голых девушек, паркетными полами и эффектной меблировкой. В углу на диванчике сидел пожилой мужчина, украшенный богатейшей, совершенно седой шевелюрой с небольшими, очень черными баками. Он был одет в халат, будто позаимствованный из девятнадцатого века.
— Шеф, — лаконично сказал сержант, — взяли у цирка, сопротивления не оказал.
— Говорит, что не при делах, — встрял протиснувшийся за нами гражданский, — я его предупредил не много…
— Твоя инициативность начинает меня беспокоить, будто в пустоту сказал седой. — Может, нам поменяться местами?
Парень скис мгновенно. Он даже стал почему–то меньше ростом.
— Извините, шеф, я думал, как лучше…
— Думать тебе не положено, — прервал седой.
Это для тебя вредная нагрузка — можешь надорваться. Так что, с твоего позволения, думать буду я, а ты делать, что сказано.
— Слушаюсь, больше не повторится, — скороговоркой промямлил гражданский. Казалось, он сейчас станет во фрунт и щелкнет каблуками. Но в армии он, видно, не служил, поэтому еще больше съежился и просочился за дверь.
— Свободен, — сказал седой сержанту и указал мне на кресло: — Садитесь, поговорим.
Я сел, вытащил сигарету и вопросительно посмотрел на хозяина.
— …Да, конечно, курите. Пепельница там, на столе.
Надеюсь, этот смерд вас не ушиб?
— Ребра вроде целые.
— Да-с, такая вот скотинка с инициативой. Надо будет заняться воспитанием. Впрочем, извиняться не буду, может случиться, что он по–своему прав. Надеюсь, вы догадываетесь, зачем вас пригласили?
— Могу только предполагать. Видимо, это как–то связано с моей работой и вам хочется купить экзотическую зверушку?
— Несомненно, связано. Давайте, чтоб не обременять друг друга, коротко обо всем. Какая цель встречи, как с ней сговорились, планы?
— Встреча чисто случайная, никаких договоренностей. Андросов предлагал мне любовь, но я последнее время ориентирован нормально. Больше ничего… Всякая лярва будет мне настырку гнать…
Я усиленно косил под дурака, хотя знал, что первые же удары выбьют из меня истину.
— Странно вы строите речь, — седой достал из глубокого кармана пачку «Кента», прикурил от зажигалки, изящно выпустил дым, — то говорите, как интеллигент, то переходите на жаргон.
— В каждом человеке две сущности, — сказал я мрачно.
— Ну–ну, — седой легко встал, подошел к двери, позвал кого–то. На меня он больше не смотрел. — Отведите в гараж, — сказал он вошедшему сержанту. — Устройте без строгостей, пускай ждет.
Сержант опять взял меня за локоть.
Гараж оказался обычным шлакозасыпным сараем, обставленным, как жилая комната. Был даже телевизор, в углу стояла этажерка с книгами.
— Жрать хочешь? — буркнул сержант.
— Пока нет.
— Ну и сиди, — он с треском закрыл обитую железом дверь.
Стараясь держаться независимо, я подошел к книгам. Дешевенькие детективы в ярких обложках. Взяв один, я уселся на кушетку и сделал вид, что читаю. Меня почему–то не оставляло ощущение, что за мной наблюдают, хотя зачем было за мной наблюдать?
Положение складывалось неприятное и непонятное.
Я отложил книгу, включил телевизор. По второй программе шли мультики, как раз то, что я еще в состоянии воспринимать.
Но насладиться мультиками мне не дали. С тем же треском открылась неуклюжая дверь и в комнате воз никло еще одно действующее лицо запутанной истории — ко мне втолкнули давешнюю девчушку.
Дверь закрылась, а она села на ближайший стул и прижала руки к заплаканным глазам. Выждав мину ту, я подошел к ней и слегка коснулся плеча. Девушка вздрогнула, как от укуса змеи, вскочила.