Зачем их звать обратно с небес?
Шрифт:
Крепкий сон, плотный завтрак — и снова на поиски острова с двумя соснами на берегу и отмелью, по очертаниям схожей с рыболовным крючком. Хотя, конечно, вряд ли отмель сохранилась в прежнем виде, зато сосны вполне могли остаться.
Он постоял у воды и взглянул на небо. Там не было ни единого облачка, мерцали звезды, почти полная луна висела над восточными скалами. Он вдохнул свежий воздух — чистый, чуть прохладный. Чудный будет завтра денек.
16
Стоя на тротуаре, Дэниэл Фрост проводил
Он вздохнул и стал подниматься по истертым ступенькам в квартиру, но на полпути остановился и снова повернул на улицу.
Слишком ночь хороша, объяснил он себе, чтобы сидеть дома. Однако не в ночной красоте было дело, да и какая красота тут, в этом обшарпанном квартале?!
Не хотелось возвращаться в опостылевшие стены.
Надо переждать, пусть память о вечере немного притупится…
Раньше Фрост никогда не думал, насколько же убого его жилье, до сегодняшнего вечера не думал — пока не вернулся из парка после встречи с Гиббонсом. И потом все вдруг волшебно изменилось — благодаря Энн. Да, он потратил сумасшедшие деньги на свечи и розы, но не они превратили жалкий угол в некое человеческое обиталище. Это все Энн, она придала его жилью тепло и уют.
В чем же дело? Почему сегодня его ужаснула эта жалкая комната? Не он один живет так, жить так — разумно. Есть крыша над головой, есть, где уединиться, где приготовить себе пищу, где отдохнуть. Что еще? Комфорт? Kакой комфорт, когда его интересует лишь рост вклада на счету!
Или не комната виновата, а сама эта жизнь вдруг показалась ему пустой и убогой?! Но как так может быть, когда существует цель? Бессмертие!
Улица тонула во мраке, нарушаемом лишь редкими фонарями. Скучные дома по обеим сторонам казались мрачными призраками из прошлого — обветшалые строения, давным-давно утратившие свою прежнюю гордость, если та была им свойственна когда-либо.
Он шел по улице, и его шаги грохотали на всю округу, словно колотушка ночного сторожа. Дома стояли темные, лишь кое-где горел свет. Казалось, он — единственный пешеход на всей земле.
Сидят по домам, отчего? — задумался Фрост. А куда пойдешь? Кафе, концерты, спектакли — все денег стоит. Хочешь следующий раз жить припеваючи — будь любезен не сори деньгами.
Пустынная улица и пустая комната — все, что нынешняя жизнь оставляет человеку.
Но не ошибся ли он? Не ослепило ли его сияние будущей жизни? Всегда один. И дома, и на улице.
Из дверного проема, к которому приближался Фрост, возникла человеческая фигура.
— Мистер Фрост? — осведомился незнакомец.
— Да. — Фрост остановился. — Что вам угодно?
В голосе незнакомца было что-то неприятное — какая-то наглость или, может быть, плохо скрытое высокомерие. Человек подошел ближе, но на вопрос Фроста не отвечал.
— Если вы не против, — начал Фрост, — я бы…
В этот миг что-то ужалило его в шею, боль была острой, горячей. Он поднял руку, чтобы смахнуть это что-то, но рука почему-то отяжелела и поднялась лишь до пояса. Кажется, он стал опускаться на землю,
Незнакомец по-прежнему стоял в двух шагах, но к нему подошел другой; вот он-то — еще сумел сообразить Фрост — и подкрался сзади. Лиц видно не было, они стояли в полутьме…
17
Очнулся он в темном помещении, на жестком стуле, тусклый свет пробивался в щели и освещал какой-то странный агрегат.
Фрост был расслаблен и вял, двигаться ему не хотелось, и только немного беспокоило, что он ничего не узнаёт. Здесь он никогда не был.
Он снова прикрыл глаза, все поплыло, он ощущал лишь твердую спинку стула и пол. Что-то жужжало, гул был едва слышный — такой издает машина, работающая на холостом ходу. Щеки и лоб горели. Что же все-таки произошло? Где он? Но тут было так удобно и спокойно, что беспокойства Фрост не ощущал. Он обмяк на стуле. Теперь к машинному гулу присоединились какие-то пощелкивания — как бы щелчки времени, проходящего сквозь него: не тиканье часов — именно, времени. Странно, подумал Фрост, как так может быть, время ведь не шумит.
Зацепившись за мысль о времени, он чуть пошевелился и поднял руку, чтобы потрогать горящие щеки.
— Ваша честь, — произнесла окружавшая его темнота, — подсудимый пришел в себя.
Фрост приоткрыл глаза и попытался приподняться. Но в ногах не оказалось сил, а руки болтались как плети, да и вообще оставаться в прежнем положении было приятнее.
Но кто-то сказал «ваша честь» и что-то о подсудимом, который очнулся. Непонятно, надо, наконец, узнать, где он очутился.
— Он может стоять? — спросил другой голос.
— Похоже, нет, ваша честь.
— Ладно, — сказал второй. — В конце-концов — какая разница.
Фросту удалось повернуться и привалиться к спинке стула боком. Он увидел приглушенный свет чуть выше уровня глаз и там, под лампой, наполовину освещенное лицо какого-то призрака.
— Дэниэл Фрост, — обратилось к нему лицо. — Вы меня видите?
— Да, вижу, — выдавил Фрост.
— В состоянии ли вы слушать и понимать мои слова?
— Не знаю, — пробормотал Фрост. — Kажется, я спал… я не могу встать…
— Слишком много болтаете, — сказал первый голос.
— Оставьте его, — произнес призрак. — Дайте ему время. Он, похоже, в шоке.
Фрост безвольно сидел на стуле, а эти двое чего-то ждали.
Он, помнится, шел по улице, от стены отделился человек и заговорил с ним. Что-то ужалило в шею, он хотел поймать, но не дотянулся. Потом он падал, очень долго, но как упал — не помнил. Да, там были два человека, два — не один, и они безмолвно глядели, как он оседает на тротуар.
«Ваша честь», — сказали из темноты, то есть — обращались к судье, значит этот агрегат — Присяжные, и тогда выходит, что призрак сидит на судейском месте.