Зачем России Марин Ле Пен
Шрифт:
Довольно долгое время, пока не была построена новая штаб-квартира «Национального фронта» в Нантере под Парижем, Ле Пен использовал виллу Монтрету, как штаб НФ и место встреч с представителями прессы и иностранными делегациями. Особняк обходился «Национальному фронту» в 2 159 000 франков (около 400 тыс. евро) в год. Но с учетом того, что сумма членских взносов, собираемых «Национальным фронтом» еще в конце 90-х годов, превысила 1,5 миллиона евро, его лидер мог это себе позволить (L'Express, № 2483. 04.02.1999, р. 64). После 2007 г. пошли разговоры о том, что виллу Монтрету выставили на торги. «Фронту» не сразу удалось восстановить свой финансовый потенциал, подорванный штрафами, которые вынужден был заплатить Ле Пен за свои «неполиткорректные» заявления, и финансовыми потерями после выборов 2007 года. Это стало возможно только после того, как Марин Ле Пен ввела жесткий режим экономии и скромность в расходах для всех функционеров партии.
Марин Ле Пен выступает
И
Марин еще в детстве решила, что никогда не пойдет по стопам отца и не будет заниматься политикой. Это решение она приняла, едва не став жертвой теракта против основателя партии «Национальный фронт» (НФ). Это случилось ноябрьской ночью 1976 года на вилле Пуарье в 15 аррондисмане Парижа, когда Марин была еще ребенком. Она проснулась от холода, и обнаружила, что ее кровать усыпана осколками стекла. Авторов взрыва у квартиры 9, где проживала семья Лен Пен на той вилле, так и не нашли, хотя и были подозрения, что сделали это радикальные исламисты. Ребенку было трудно понять, почему так ненавидят ее любимого папу какие-то террористы. Это она поймет потом, когда начнет разбираться в политике, а затем активно ею займется.
Еще труднее ей было понять, почему ее мать, в девичестве Пьеретт Лалан (Pierrette Lalanne), к которой она была привязана не меньше, в 1984 году покинула отца, прожив с ним вместе 25 лет. Марин узнала об этом от старшей сестры Янн, когда та пришла забрать ее из школы. «А где мама?», – спросила Марин. «Она ушла. Насовсем. Забрала свои вещи и ушла», – ответила сестра. Марин она даже не позвонила.
Семейный конфликт Ле Пенов не имел ничего общего с идеологией и политикой. Если только не считать, что на политику у Ле Пена уходило все свободное время. Пьеретт позже в своих многочисленных интервью прессе, порочащих Ле Пена, обвиняла его в изменах, называла «сексуально озабоченной свиньей». Жан-Мари никогда не отрицал, что у него бывали романы на стороне. Иначе, какой бы он был француз, а тем более бретонец?! Но семья для него была понятием святым. Для Пьеретты, как оказалось, нет. Ле Пен писал в своих мемуарах: «Моя жена покинула меня с преподавателем музыки» в тот самый момент, когда он впервые достиг серьезного успеха в политике, «став звездой». А затем в 1984 году, когда на вилле Монтрету по приглашению Ле Пена поселился журналист «Фигаро» Жан Марсийи, чтобы написать для издательства Транше серию статей о лидере «Национального фронта», как бы изнутри, Пьеретт завела роман с ним. С Марсийи она и сбежала из дома так поспешно. Ле Пен подал на развод на основании доказанной супружеской измены, и суд признал его правоту и право воспитывать Марин, которая была еще несовершеннолетней. Пьеретт не удалось в результате получить от него ни сантима, и весьма быстро она оказалась на мели. Какое-то время пыталась его шантажировать. В одном из интервью сообщила, что он якобы запрещал детям смотреть фильмы о Холокосте. Дело кончилось тем, что 6 января 1986 года дочери Ле Пена выступили в печати с совместным заявлением в защиту отца: «Мы свидетельствуем, что утверждения нашей матери являются клеветой… Перед лицом этих атак на него наш отец стоически сохранял собственное достоинство, чтобы не дать повода, которым могли бы воспользоваться его враги. Мы публично выражаем ему наше восхищение и нашу любовь». Подписано: Мари-Каролин, 25 лет, Янн, 22 года, и Марин, 17 лет» (Caroline Fourest et Fiammetta Venner. Marine Le Pen. Grosset).
«Я ждала ее возвращения много месяцев», – вспоминает Марин. – Но не дождалась ни телефонного звонка от матери, ни объяснений. Почти что месяц меня рвало целыми днями»…
Пьеретт Ле Пен окончательно сожгла мосты, когда обвинила своего бывшего мужа в уклонении от налогов. В 1985 (по другим данным – в 1984 или 1986) году Ле Пен с Пьереттой развелись. Вскоре после этого Пьеретт, в июле 1987 года, назло Ле Пену, в возрасте 55 лет, снялась обнаженной в журнале «Плейбой» (см.: Madame Le Pen Nue FaitLe Menage. Playboy № 23, Juillet 1987). Для всей семьи Ле Пена, в том числе и его семьи политической, это было ударом ниже пояса.
Пьеретт Ле Пен на обложке журнала «Плейбой»
31 мая 1991 года Жан-Мари женился на Жанне-Мари (Жани) Паскос (Jeanne-Marie Paschos), француженке греческого происхождения, на много лет моложе его. А своей первой жене он сказал на прощание: «Ты еще приползешь ко мне на коленях». Так оно и вышло. Через несколько лет после развода с Ле Пеном ее любовник из «Фигаро» ее бросил. Она осталась без
Марин отца не покинула. С самого раннего детства она была его гордостью. И, как бы ни нападали на него журналисты и политики, не говоря уже о ее матери, в ее глазах отец был жертвой несправедливости, и она поклялась когда-нибудь реабилитировать его имидж.
Марин и Жан-Мари Ле Пен
«Если вы дочь Ле Пена, вы умрете его дочерью. Это мужчина моей жизни. Он меня создал», – сказала Марин как-то в интервью журналу «Нувель обсерватер». Так, кстати, считают многие. Некоторые ее заявления и правда звучат в духе папы Ле Пена. Марин сказала как-то в одном из своих интервью, что мусульмане, которые молятся на улицах Франции, напоминают ей немецких оккупантов времен Второй мировой войны. А родилось это сравнение после того, как французские власти стали перекрывать движение на некоторых улицах на время мусульманской молитвы.
Затем в одном из интервью она обвинила исламистов в оккупации парижских мясных лавок, где продается мясо «халяль» (мясо животных, забитых по мусульманскому обычаю). Ну, а когда Марин призвала власти «возвращать в нейтральные воды» корабли с иммигрантами, которые направляются к европейским берегам, даже генеральный секретарь правящей правой голлистской партии «Союз за народное движение» Жан-Франсуа Копе сказал, что «Марин Ле Пен – это ее отец». Наверное, в этом ключ и к ее личности, и к ее политическому кредо. У этой женщины очень сильный характер, ее не случайно в детстве называли «главой банды». Она идет к своей цели уверенно и, как правило, добивается своего. Марин была хорошей, но не блестящей ученицей и студенткой. Она выбрала карьеру адвоката, но скоро поняла, что пробиться ей будет нелегко. Еще будучи студенткой юридического факультета, Марин приняла участие в конкурсе на замещение должности секретаря судебного заседания. Ей, однако, рекомендовали отказаться от борьбы за это место: «Из-за вашей фамилии у вас нет никаких шансов выиграть в этом состязании». Окончив университет, в 1992 году она становится адвокатом парижской коллегии. По иронии судьбы госпоже Ле Пен приходилось защищать даже иммигрантов, формально не имеющих законных оснований для пребывания во Франции.
В своей адвокатской практике Марин Ле Пен столкнулась с таким случаем. В 1995 году суд города Э-ан-Прованс, поручил ей защиту алжирца Нуреддина Хамиди, который был признан незаконным эмигрантом за почти четверть века до этого и подлежал немедленной высылке еще 24 августа 1971 года. Казалось бы, это тот самый классический случай, который приводит в своих речах против нелегальной иммиграции ее неистовый отец.
Впервые разбираться с этим делом Марин начала еще в 1993-м. Она не сама нашла такого клиента – а взялась за его защиту по поручению 23-й исправительной палаты Парижского суда. Выяснилось, что ее клиент родился в Оране (Алжир), но прибыл во Францию с семьей в возрасте одного года, после чего прошел обучение во французской школе и не получил вида на жительство вместе с другими членами семьи только потому что, еще будучи несовершеннолетним, попался на краже автомобиля. Его семья давно уже живет во Франции на законных основаниях, не имея никаких связей с Алжиром. А вот Нуреддин двадцать с лишним лет жил под страхом, что постановление о его высылке будет к нему применено. Различные суды несколько раз рассматривали его дело, но не решались все же его выслать, т. к. прошло слишком много лет с момента первого суда. Перед тем, как его дело поручили Марин, Нуреддина уже арестовали в Париже и направили в пересылочный центр, откуда должны были его все же выслать. Там он вскрыл себе вены, и его в результате освободили из-под стражи. Вскоре он получил повестку явиться к прокурору в Нантере. Он подумал было, что дело его, наконец, улажено, но в прокуратуре ему надели наручники и в них отправили в Марсель, где посадили на самолет, вылетающий в Алжир. Нуреддин каким-то образом умудрился пройти в кабину пилота и объяснил командиру корабля свою ситуацию. Тогда тот отказался принять его на борт и высадил в аэропорту. Так он вновь временно оказался на свободе, но затем был вызван в суд, где его уже во второй раз защищала Марин. Она добилась его освобождения из-под стражи и заявила, что лично сообщит об этом случае министру юстиции Франции. Когда журналисты начали ей задавать вопросы о том, как можно совместить эту ее позицию по защите несчастного алжирца с требованиями «Национального фронта» бороться с нелегальной иммиграцией, Марин сказала: «Законы принимаются не для того, чтобы торжествовала несправедливость» (см.: Le Monde. 14.04.1995, p. 13). А в случае с ее клиентом, который де-факто прожил всю свою жизнь во Франции, несправедливость торжествовала более сорока лет. И таких случаев, увы, во Франции немало. Как адвокат, Марин это хорошо знает. В своей адвокатской практике она исходит из того же правила, что и древние римляне: «Закон суров, но это закон». Однако закон справедлив только до тех пор, пока его не доведут до абсурда. Как и было в случае с Нуреддином Хамеди. В конечном итоге ей удалось доказать свою правоту.
Вскоре она окончательно поняла, что от судьбы трудно уйти. Да, она, пытаясь убежать от политики, почти шесть лет работала адвокатом. «Все мои страдания в этой жизни произошли из-за политики, включая развод моих родителей, что было использовано как политическое оружие», – говорит Марин. Но, несмотря ни на что, она подхватила этот вирус и признается: «Я росла с соской политики». Ле Пен часто выводил в свет своих обаятельных, по-арийски светловолосых дочерей, которые вместе с ним участвовали в демонстрациях «Национального фронта». Сохранились видеозаписи юной Марин, идущей в первых рядах на демонстрации за введение смертной казни.