Зачем убили Джона Кеннеди. Правда, которую важно знать

Дуглас Джеймс

Но я никогда не слышал, чтобы он жаловался. Я никогда не слышал, чтобы он роптал на Бога, обвиняя его в несправедливости. Те, кто знал его хорошо, догадывались об испытываемых им страданиях только по бледному лицу, глубоким морщинам вокруг глаз и резким выражениям. Те, кто его плохо знал, ничего не замечали» {18} .

После спасения экипажа PT-109 Кеннеди задумался о цели жизни, шанс на которую он снова получил благодаря необычному течению и состраданию меланезийских туземцев {19} .

18

Вступительное слово Роберта Кеннеди для книги John F. Kennedy, “Profiles in Courage” (New York: HarperPerennial, 1964), p. xii.

19

Меланезийцы помнили о нем, как и он о них. 25 сентября 1962 г. Барни Росс присутствовал на встрече своего спасителя с Соломоновых островов Бенджамина Кеву и президента Кеннеди в Белом доме. Увидев друг друга, они сердечно обнялись. Кеннеди также пригласил двух других спасителей навестить его, но, к сожалению, его убили прежде, чем они смогли встретиться. Hamilton, “JFK,” p. 602.

Предотвращение

новой войны стало главной мотивацией Джона Кеннеди для ухода в политику после Второй мировой войны. Когда 22 апреля 1946 г. в Бостоне Кеннеди выдвинул свою кандидатуру на выборах в Конгресс, казалось, что он скорее баллотируется от некоей «партии миротворцев», а не как член Демократической партии из штата Массачусетс: «Теперь мы будем формировать историю цивилизации долгие годы. Сейчас мы живем в мире, уставшем от горя, пытающемся залечить раны жесткой борьбы. Это ужасно. Но еще хуже то, что мы живем в мире, который смог высвободить чудовищную силу атомной энергии. Мы живем в мире, способном уничтожить себя. Нас ждут тяжелые дни. Самое важное, что мы должны понять, – это то, что день и ночь все имеющиеся у нас творческие и промышленные ресурсы должны работать исключительно на укрепление мира. У нас не должно быть другой войны» {20} .

20

Цитируется по Helen O’Donnell, “A Common Good: The Friendship of Robert F. Kennedy and Kenneth p. O’Donnell” (New York: William Morrow, 1998), p. 48.

Откуда у этого 28-летнего кандидата в Палату представителей в ядерный век такое видение мира?

После того, как Кеннеди ушел из ВМС по причине больной спины и колита, он принял участие в конференции в Сан-Франциско, на которой в апреле-мае 1945 г. была создана ООН, в качестве журналиста империи желтой прессы Уильяма Херста [4] . Позднее он сказал друзьям, что участие в заседании ООН и в Потсдамской конференции в июле помогли понять, что политическая арена «нравится вам это или нет, является местом, где каждый человек имеет наибольшую возможность предотвратить начало новой войны» {21} .

4

Уильям Херст (1863–1951) – американский медиамагнат и политик, создатель «желтой прессы». Отличался пронацистскими настроениями, публиковал статьи нацистских лидеров, неоднократно с ними встречался. Является прототипом главного героя в фильме Орсона Уэлса «Гражданин Кейн». – Прим. науч. ред.

21

Kenneth p. O’Donnell and David F. Powers, “Johnny, We Hardly Knew Ye” (Boston: Little, Brown, 1970), p. 46.

Однако то, что он увидел в Сан-Франциско еще до окончания войны, – это серьезный конфликт между военными союзниками. 30 апреля он предупредил своих читателей, что «предстоящая неделя в Сан-Франциско» станет «настоящим испытанием советско-американских отношений» {22} .

Борьба за власть, которую он наблюдал в ООН, побудила Кеннеди написать своему другу, с которым он служил на торпедном катере PT: «Когда думаешь о том, чего нам стоила эта война, а именно о гибели Сая, Питера, Орва, Джила, Деми, Джо и Билли, и том, что наряду с ними погибли тысячи и даже миллионы других людей, – когда я вспоминаю мужественные поступки, свидетелями которых были многие из тех, кто прошел войну, – очень легко почувствовать себя разочарованным или преданным… Мы были свидетелями боев, когда жертвовать своей жизнью было обычным делом, и когда я сравниваю эту жертвенность с трусостью и эгоизмом представителей стран, собравшихся в Сан-Франциско, неизбежно наступает разочарование» {23} .

22

Hamilton, “JFK,” p. 698.

23

Arthur M. Schlesinger, Jr., “A Thousand Days” (Boston: Houghton Mifflin, 1965), p. 88.

В своей записной книжке Кеннеди сформулировал решение проблемы войны и указал на трудность его реализации: «Общепризнанно, что решением может стать всемирная организация с четким соблюдением законов. Но все не так просто. Если нет чувства того, что война – это наивысшее зло, чувства достаточно сильного для того, чтобы объединить нации, тогда практически невозможно создать подобный международный план» {24} .

«Нельзя навязывать политику сверху», – писал будущий президент своему другу. После чего он выразил пророческое, дальновидное мнение: «Мировой отказ от суверенитета должен исходить от народа – он должен быть настолько сильным, что избранные делегаты будут отстраняться от должности, если они не смогут это обеспечить… Война будет существовать до тех пор, пока человек, отказывающийся исполнять воинскую повинность по политическим или религиозно-этическим соображениям, не начнет пользоваться такой же репутацией и престижем, каким пользуется сегодня человек воюющий» {25} .

24

Там же.

25

Там же.

У Кеннеди были причины еще раз вернуться к этой мысли, когда он путешествовал по послевоенной Европе летом 1945 г. 1 июля в Лондоне он встретился за ужином с Уильямом Дугласом-Хоумом, бывшим капитаном британской армии, который был приговорен к году тюремного заключения за отказ стрелять по гражданским лицам. Дуглас-Хоум стал его другом на всю жизнь. Кеннеди написал в своем дневнике: «Доблесть на войне по-прежнему вызывает глубокое уважение. Еще далек тот день, когда люди откажутся от военной службы по соображениям совести» {26} .

26

“Prelude to Leadership: The European Diary of John F. Kennedy,” ed. Deirdre Henderson (Washington, D. C.: Regnery, 1995), p. 20.

В том же дневнике

он описал последствия появления оружия, способного уничтожить мир. В записях от 10 июля 1945 г., за шесть дней до первого атомного взрыва в Аламогордо (Нью-Мексико), Кеннеди размышлял об этом ужасном оружии и его значении в отношениях с Россией: «Столкновение [с Россией] может быть в итоге отложено навсегда или на неопределенное время в связи с изобретением этого ужасного оружия, которое, по правде говоря, означает уничтожение всех наций, использующих его» {27} .

27

Там же, с. 7.

В Палате представителей и в Сенате стремления Джона Кеннеди к миротворческой деятельности после Второй мировой войны исчезли в пучине холодной войны. Воинственность его взглядов в 1950-е гг. является продолжением его подхода, сформулированного в книге «Почему спала Англия» (Why England Slept) [5] , которую он написал в 1940 г. на основе дипломной работы, подготовленной в Гарвардском университете.

В книге Кеннеди говорилось о том, что Великобритания слишком медленно перевооружается, чтобы противостоять нацистской Германии. Он безапелляционно отнес этот урок и к политике США и Советского Союза. Как начинающий сенатор в июне 1954 г. он направил усилия Демократической партии на то, чтобы увеличить военный бюджет на $350 млн для восстановления двух дивизий, которые сократил президент Эйзенхауэр и, таким образом, для обеспечения «явного преимущества над нашими врагами» {28} . Кеннеди бросает вызов госсекретарю Джону Фостеру Даллесу в его ставке на массированное применение ядерного оружия. Поправка Кеннеди потерпела неудачу, но его приверженность «гибкой» стратегии «холодной войны» с акцентом на обычные вооруженные силы и «в меньшей мере» на ядерное оружие будет четко прослеживаться в период его президентства. Это была иллюзорная политика, поддерживаемая демократами, которая могла бы легко привести к тому же глобальному разрушению, как и доктрина Даллеса.

5

Название является парафразом известной предвоенной книги, сборника речей У. Черчилля «Пока спала Англия». В книге резко критикуется «мюнхенский сговор» европейских держав с Гитлером в 1938 г., к которому имел отношение и который поддерживал отец Джона Кеннеди – Джозеф Кеннеди. – Прим. науч. ред.

28

Michael J. Hogan, “A Cross of Iron: Harry S. Truman and the Origins of the National Security State, 1945–1954” (Cambridge / New York: Cambridge University Press, 1998), p. 413.

В 1958 г. сенатор Джон Кеннеди произнес большую речь, в которой раскритиковал администрацию Эйзенхауэра за «ракетный разрыв» между СССР (якобы имеющим превосходство в военной мощи) и США. Кеннеди повторил обвинение в «ракетном разрыве» в своей успешной президентской кампании 1960 г., превратив его в аргумент в пользу увеличения военных расходов. Когда он стал президентом, его советник по науке Джером Визнер сообщил ему в феврале 1961 г., что «ракетный разрыв» был выдумкой, на что Кеннеди ответил одним словом, «допускаю», по мнению Визнера, «скорее гневаясь, чем с облегчением» {29} . На самом деле Соединенные Штаты имели подавляющее стратегическое превосходство над ракетными силами СССР {30} . Независимо от того, подозревал об этом Кеннеди или нет, он принял миф о холодной войне и построил на нем свою избирательную кампанию, и сейчас частично на этом основании занимался опасным наращиванием военных сил уже в качестве президента. Маркус Раскин, бывший аналитик администрации Кеннеди, ушедший с государственной службы, чтобы стать критиком власти, подытожил зловещее направление, в котором двигался новый президент: «В период правления Кеннеди Соединенные Штаты намеревались развивать свой военный потенциал на всех уровнях, начиная с термоядерной войны и заканчивая карательными операциями против повстанцев» {31} .

29

Интервью Грегга Геркена с Джеромом Визнером от 9 февраля 1982 г. Цитируется по Christopher A. Preble, “Who Ever Believed in the ‘Missile Gap’? John F. Kennedy and the Politics of National Security,” Presidential Studies Quarterly 33, no. 4 (December 2003), p. 816.

30

Gareth Porter, “Perils of Dominance” (Berkeley: University of California Press, 2005), p. 14.

31

Marcus G. Raskin, “Essays of a Citizen” (Armonk, N. Y.: M. E. Sharpe, 1991), p. 52.

Однако, как мы увидим, Раскин также заметил значительные перемены во взглядах Кеннеди после Карибского кризиса, а именно развитие более позитивных инстинктов у президента, которые становились очевидными. Даже в те годы, когда он поддерживал принципы обороны в условиях холодной войны, сенатор Кеннеди иногда расходился во взглядах со странами Западной Европы относительно колониальных войн, особенно в Индокитае и Алжире. В своем выступлении в Сенате 6 апреля 1954 г. Кеннеди подверг критике расчеты на финансируемую США победу Франции во Вьетнаме над революционными силами Хо Ши Мина. «Никакая военная помощь со стороны Америки в Индокитае, – предупредил Кеннеди в своем выступлении, которое он будет вынужден вспомнить, став президентом, – не обеспечит победы над врагом, который есть везде, и в то же самое время нигде, “врагом из народа”, на стороне которого симпатия и скрытая поддержка населения» {32} . Беседуя с сенатором Эвереттом Дирксеном, Кеннеди отметил, что видит два мирных договора для Вьетнама, «один, дающий вьетнамскому народу полную независимость», другой – «обязательства, связывающие их с Французским союзом на основе абсолютного равенства» {33} .

32

“Let the Word Go Forth”: The Speeches, Statements, and Writings of John F. Kennedy” (New York: Delacorte, 1988), p. 370–71.

33

Herbert S. Parmet, “Jack: The Struggles of John F. Kennedy” (New York: Dial, 1980), p. 286.