Зачет по убийству
Шрифт:
— Да.
— Зачем Олесе было ее убивать?
— Чтобы она мне не отомстила, — простодушно поведал Сергей. — Олеся очень меня любит. Она знала, что Алина мстит своим любовникам, когда их бросает. А Алина меня бросила. Она нашла себе парня в фитнес-центре.
— Опять двадцать пять! — возмутилась я. — Я ведь, кажется, тебе все в прошлый раз разъяснила! Вовсе никому она не мстит. Забыл?
— Тогда не знаю. Олеся говорила, Алину надо убить ради меня. Олеся сказала, подумают не на нас, а на Надирова, потому что Надиров испугался из-за книги. Я купил пистолет. Я привез Алину вечером
— Умница, — нежно похвалила я. — Видишь, как полезно думать! Я всегда это знала. А что сделала Олеся?
— Она сказала, что не может, чтобы мне было плохо, взяла пистолет и пошла в фитнес-центр. Я думал, надо ее отговорить, но, пока я думал, она уже вернулась. Без пистолета.
— Думать надо как можно чаще, — посоветовала я куда более сурово. — Тренировать мозги. Тогда процесс пойдет быстрее. Мышцы же ты тренируешь?
— А? — растерялся Сергей.
— Ладно, сделанного не воротишь. Почему ты скрывал, что Олеся — убийца?
— Ну, она же убила из-за меня. Нехорошо было ее выдавать. Я мужчина.
— Заметно, — вздохнула я. — А почему она решила тебя убить, ты знаешь?
Культурист кивнул.
— Ты пришла в фитнес-центр. Я там качался. А ты взяла и все мне объяснила. Ты объясняешь куда лучше, чем она. Алина не мстит любовникам, Олеся все перепутала. Алину не надо было убивать. А заподозрили не Надирова, а тебя. Это было плохо. Мне не понравилось. Я Олесе так и сказал. Сказал, я еще думать буду, но мне это все не нравится. Мне Катя все объяснила.
«А объясняю я лучше, чем она», — мысленно закончила я. Еще бы! Это моя профессия.
Итак, ясно почти все. Пока политики с олигархами и телеведущие с фотомоделями жили своей странной для простых смертных жизнью и занимались внутренними разборками, дело осуществила невидимка-Олеся. Для Иванченко или Надирова она олицетворяла стандартный тип секретарши, для Сергея и некоторых других мужчин — привлекательной наивной дурочки. А самой ей хотелось одного — получить как можно больше, как можно меньше делая. Все остальное было неважно. Я до сих пор не знаю мотива, но в глубине души уверена — корысть. Еще, не исключено, страх. Другого быть не может.
Скорее всего, Анна Сергеевна догадалась, что Олеся стучит Надирову, и предупредила секретаршу об увольнении. Возможно также, пригрозила, что теперь никто не возьмет ее на хорошую работу — клеймо предательницы останется надолго. Олеся, в принципе не способная чувствовать себя хоть в чем-то виноватой, разозлена. Ей хочется напоследок себя хоть немного обеспечить, и она решается украсть у работодательницы… деньги, драгоценности? Увы, это для меня тайна, но подозреваю, то, что Алина Алова имела на карманные расходы, секретарше казалось солидной суммой.
Однако Олеся понимала: если сразу после ее увольнения что-то пропадет, она окажется первой подозреваемой. Ей это ни к чему. И тут ее осеняет. Да, в краже обвиняют слуг, а вот убийство — совсем иное дело. Смерть Алины Аловой отнесут за счет кого-то другого. Например, Надирова, или Цаповой, или Валерии. Мотив был у многих, и наименее весомый — у скромной секретарши. То, что довеском к получению выгоды станет гибель человека, Олесю не останавливает. Наоборот — даже приятно, если уволившая тебя хозяйка умрет. Другой вопрос, что секретарша предпочла бы загрести жар чужими руками. Руки находились рядом и принадлежали Сергею. Он парень ведомый, легко подпадающий под чужое влияние. Его несложно было убедить, что застрелить Алину Алову необходимо для самообороны, а то телеведущая жестоко отомстит брошенному любовнику. Однако по природе Сергей — не убийца. Когда дошло до решающего момента, он передумал. Пришлось Олесе потрудиться самой. Однако Сергей свято верил, что бедная девушка совершила преступление из любви к нему, и молчал.
Но тут появилась я, внеся хоть немного логики в его девственно чистые мозги. Он понял: что-то здесь не так, и поделился размышлениями с Олесей. Та запаниковала — неужели сообщник расколется? А потом я позвонила ей, сделав несколько выстрелов наугад. Я, словно об известном факте, сказала, что именно Олеся сообщила Надирову о замысле книги, она же наврала милиции, что Алина обещала мне заплатить и обманула. А главное, я обронила фразу о ее мотиве: отвести от себя подозрения, перекинув их на меня.
Выстрелы оказались удачнее, чем я предполагала. Олеся решила, что я обо всем догадалась и теперь поспешу надавить на Сергея, а тот — слабое звено… какое же, если не слабое?
Я, вздохнув, посмотрела на бледного Культуриста.
— Значит, Олеся вчера пришла к тебе в гости, принесла водки…
— Я не пьяница, — поспешно открестился Сергей. — Просто выпиваю иногда. И выпил-то немного. А она говорит — напиши Кате записку с извинениями, что из-за тебя ее заподозрили, а я ей передам. Только я это плохо умею. Она говорит, ничего, я тебе подскажу. Пиши, что тебя замучила совесть и ты хочешь это прекратить. Мне понравилось, и я записал.
«Здорово! — восхитилась я. — Все-таки Олеся не дура. То есть дура, но хитрая. Сергей застрелил Алину и от угрызений совести покончил с собой, включив газ. Даже оставил предсмертную записку. Роскошная идея! И волки сыты, и овцы целы».
— А потом я как будто умер, но зазвонил телефон, — горячо продолжил мой собеседник. — Я решил: если звонишь ты, то я не умер. И вот я живой.
— Поправляйся! — поспешно вскочила я, почувствовав, что разговор грозит перейти на лирический лад. — И удачи тебе! Только старайся думать почаще, хорошо? Это очень поддерживает в жизни…
Культурист восторженно кивнул, и я ушла.
А через неделю меня пригласил к себе Иванченко. На сей раз я не стала выпендриваться и сразу согласилась. Тем более, я до сих пор не знала точно мотива убийства, лишь догадывалась, а коварный милиционер наотрез отказывался мне отвечать, утверждая, что следствие еще не закончено. Я надеялась, олигарх не будет таким крючкотвором, удовлетворив мое законное любопытство.
— Хочу вас поблагодарить, — солидно произнес Павел Петрович, встал и пожал мне руку.