Зачет по выживаемости
Шрифт:
Однако не все так страшно и безысходно. В стволе пулемета кто-то нарисовал ромашку, не иначе девчонки-выпускницы. Под шестируким подпись: «Профессионал выживаемости-89». И ниже еще одна подпись, другим почерком: «Профессионал И. В» У нас на курсе я знаю по крайней мере троих ребят с инициалами И. В., один из них — Валик Иваненко из нашей пятерки. Очевидно, неизвестные доброжелатели не были настолько уверены в чувстве юмора неизвестного И. В., чтобы уточнять его имя или фамилию. Впрочем, если они имели в виду Валика, то их осторожность не кажется излишней. Валик за годы учебы в Астрошколе приобрел репутацию мальчика достаточно обидчивого
На этом экране обычно рисовались тактические схемы проведения матчей. Повинуясь неожиданному импульсу, я взял стило и, чувствуя себя первобытным пещерным художником, после инициалов И. В. дописал ниже дядьки: а также Г. А., В. Ю., Ч. Г. и Г. В. — инициалы всей нашей пятерки — этакое маленькое дополнение-пояснение к наскальному рисунку. Мы как раз люди не обидчивые.
На лестнице послышались шаги. Двери из спортзала были открыты, так что была видна часть лестничной площадки и двери грузового лифта, отключенного по причине окончания учебного года. Я думал, что это Алексей или Юра Заяц, но это оказался не Алексей и не Юра, а Лена Галактионова — выпускница из параллельной группы.
— Что это ты здесь делаешь? — Она остановилась на пороге, замерев, как кошка, на полудвижении.
Я пожал плечами:
— Алексея жду.
— А это кто? — Лена подошла к экрану и некоторое время молча рассматривала произведение неизвестного художника.
— Выпускник-89, — пояснил я. — Шедевр наскальной живописи.
Лена хмыкнула.
Только сейчас я обратил внимание, что волосы ее уложены в какую-то особенную завитую прическу, и хотя одета Лена была, как того требовал выпуск (этикет выпуска), в темно-синий жакет и юбку до колен, белоснежную рубашку и темный галстук, однако кое-что все же выходило за рамки стандарта. На ногах у нее (а у Лены очень красивые ноги) были какие-то невообразимые супермодные туфли; в волосах тусклым золотом блеснула заколка-бабочка, в ушах — сережки с бирюзой. И когда Лена прошла мимо меня к экрану, оставляя после себя едва уловимый терпкий шлейф духов, я подумал, что такой обворожительной я, пожалуй, не видел еще Лену ни разу.
Лена выглянула из окна на залитый солнцем внутренний двор Школы и, повернувшись, оперлась ладонями о подоконник, встряхнула прической и, как мне показалось, насмешливо посмотрела на меня.
— Ну как ты?
— Что как? — не понял я.
— Ну, как жизнь? И вообще…
— Нормально жизнь.
— Как прошли Альпы?
— Нормально прошли.
— Ничего себе… не отморозил? — Уголки ее губ дернулись, слегка приподнявшись и обнажив белоснежные зубки.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, говорят, в этом году май в Альпах был очень холодный. Как никогда.
— Май как май.
— А мне говорили…
— Что?
Лена снова встряхнула волосами.
— К зачету готовишься? — Теперь она, откинувшись назад, откровенно насмешливо рассматривала меня.
— Готовлюсь, — ответил я, немного раздосадованный ее насмешливым тоном.
— Ну-ну, — Лена откинулась назад еще больше, опершись затылком о стекло и закинув ногу за ногу. — И как?
— Что как?
— Как готовишься?
— Молча готовлюсь, — как мне показалось, решительно отрезал я.
Лену, кажется, это развеселило еще больше.
— Боишься?
— Зачета? — Я посмотрел на Лену. — Не боюсь.
— Ух ты, даже так?
— Даже так, — буркнул я,
— Скажите пожалуйста, рыцарь без страха и упрека. Так ты вообще, что ли, ничего не боишься?
Я промолчал.
— А если, скажем, на спор пригласить после выпуска девушку в ресторан, не забоишься? Хочешь, с тобой поспорим под пол стипендии, что не сможешь?
— Слушай, Лена, ну что за глупости? — сказал я, мысли мои в тот момент были заняты совершенно другим. — Конечно, пойдем. Давай я тебе перезвоню завтра днем или вечером. А лучше послезавтра.
— Или послепослезавтра?
— Ты понимаешь, Лена, — пробормотал я, плохо соображая, — я вернулся всего-то два дня назад…
— Ну, конечно, родители соскучились, маменькин сыночек. — В глазах у Лены появился странный блеск, она даже заморгала, точно смотрела на яркий свет.
— Лена, созвонимся обязательно.
— А ей глаза выцарапаю, — пообещала Лена.
Я опешил:
— Кому это?
— А знаешь, — спросила Лена, — что делали друиды перед битвой?
В голове у меня сделался легкий сумбур, потому как я знал, что делали друиды перед битвой.
На лестнице послышались торопливые шаги, и в класс, чуть запыхавшись, вбежал Алексей.
— Ну что? — спросил я.
— Ничего, по нулям. Не получилось, пошли скорей. Привет, Лена, — сказал Алексей, не обратив внимания на то, что Лена в ответ промолчала.
— А где остальные? — спросил я.
— Уже внизу. Пошли, Васич, покуда нас не хватились. Увидимся, Лена. Потрясно выглядишь.
— Пока, пока. — Лена спрыгнула с подоконника и отвернулась к окну. — Рыцари, — и добавила еще что-то шепотом, но я уже не разобрал.
Мы с Алексеем сбежали по лестнице на первый этаж, в холл, где в обширном зале, подсвеченные люксоидами, молча взирали со стенных барельефов герои-звездопроходцы XXI и XXII веков: Максим Титов, Валерий Ларионов, Элизабет Макбейн, братья Бадеры, Ян Херек, Ясухиро Одзава, Лю Дехуай, три десятка лиц — серьезных, насмешливых, сосредоточенных. Молодых. Ясухиро Одзаве сейчас под девяносто, братья Бадеры уже давным-давно сами не летают, основав транспланетную монополию по производству гиперпространственных двигателей, став одними из самых богатых людей Земли, Элизабет Макбейн, женщина невероятно популярная на пике своей карьеры (в свое время ее фотографиями пестрели обложки журналов «Перейд», «Лайф», «Тайм»), после завершения контракта со Спейс-транс-лимитед возглавила директорат экономической взаимопомощи. Судьба большинства этих людей сложилась счастливо: Аюб Хан Шастри, лорд Маунбеттен, Аристарх Кроссовски… Из этих трех десятков не вернулись из полетов только двое, один из них был испытателем первых гиперпространственных кораблей — Эдвард Коннорс, а второй — Леонид Ремез — стал так называемым белым астронавтом.
Во дворе уже заканчивалось построение: сто шестьдесят курсантов-пятикурсников, которые сегодня в последний раз переступили порог Астрошколы. Ни одного озабоченного лица — все возбужденные, веселые, счастливые. Молодые. Темно-синяя форма, шитые золотом шевроны с маленькой буквой «К», все девушки-выпускницы, которые только что были окружены ребятами, их засыпали шутками, теперь на правом крыле, — все выглядят потрясно. Просто сплошной Голливуд, как сказал Алексей, Калифорния в разгар сезона. Я вспомнил Лену в спортзале, насмешливая улыбка, ладони на подоконнике, тусклое золото в волосах. Кстати, где она?