Зачет по выживаемости
Шрифт:
— Кто?
— Проклятье, Нерт, можно повторить запись? Самый конец?
— Надо уходить отсюда, — вдруг тихо сказала Сара Безансон.
— Что? — обернулся Горовиц.
— Он чувствует нас, — все так же тихо повторила Сара. Лицо ее страшно побледнело. Она обвела глазами рубку, но вряд ли она видела нас. Можно было только догадываться, что встало перед ее мысленным взором. Например, горящий «Лидохасс», падающий сквозь атмосферу Чарры в океан, катапультирующийся экипаж, расстреливаемый в воздухе циклопической черной тенью, висящей в зените вместо солнца… — очередная авария в атмосфере.
— Вам плохо, Сара? — встревожился Рен Сии.
Во мне вдруг возникла леденящая уверенность, что ни с чем более опасным
— Он чувствует нас, — повторила Безансон. — Точнее, он вспомнил о нас, — по лицу ее прошла судорога. — Это не робот, — она говорила все медленней и медленней. — Негуманоидный разум. Эмоции не поддаются анализу. Мы разбудили его. Это Страж.
— Страж? — переспросил Рен Сии.
— Смотрите, — Горовиц показал на сейсмический сканер.
Грузовой зонд на поверхности планеты зафиксировал серию нарастающих подземных толчков. От океанической воронки, куда полчаса тому погрузился «Феникс», покатились цунами, хорошо видимые на стереоэкранах.
— Он двинулся навстречу нам, — прошептала Безансон. Губы ее почти не двигались, словно онемели от холода. — Надо немедленно уходить.
…Страж медленно поднимался туннелем. Он не спешил, тем более что подъем был связан с изменением конфигурации корпуса, уникальная структура которого позволяла проходить сквозь отверстия в десятки раз меньше неактивированного размера Стража. Ему некуда было спешить. Он прекрасно помнил, чем кончится короткая погоня над Слезой Жизни. Только один эпизод неясным пятном закрывал картину в его памяти. Но это не беспокоило Стража. Отражение потока времени иногда может замутиться воронкой турбулентности, однако сам поток, его русло всегда остаются неизменными. От него еще никто не уходил.
Тяжело выбрать правильное решение в ситуации, когда у тебя вдруг появляется неизвестный противник, о силе и быстроте которого можно только догадываться.
Чертыхаясь сквозь зубы, я катапультировал на орбиту Чарры все разведывательные зонды, что были в грузовом отсеке «Лидохасса», не решаясь признаться себе, что какой-нибудь из них может остаться единственным свидетелем трагедии около альфы Эридана. Во всяком случае, зонды облегчили звездоскаф на лишние двадцать тонн и увеличили его маневренность. Была еще одна причина сбросить зонды. Я надеялся, что они задержат преследование Стража. Пока он успеет уничтожить их, «Лидохасс» покроет лишний миллион километров.
Для того, чтобы достичь скорости гиперпространственного перехода, тысячи километров в секунду, необходимо более суток разгона с ускорением 1g или почти тринадцать часов с ускорением 2g. О больших перегрузках не могло быть и речи из-за нетренированности экипажа.
Траекторию разгона я направил так, чтобы как можно скорее оказаться над полушарием планеты, противоположным океанической воронке, от которой через каждые несколько минут с пугающей регулярностью родовых конвульсий продолжали расходиться кольца цунами. Однако минуты истекали за минутами, а Страж все не появлялся из адской утробы. С каждым мгновением увеличивалось расстояние между нами и Чаррой. Может, мы зря запаниковали? Но тут грузовой зонд, продолжавший возиться на песчаной косе за семь тысяч километров от эпицентра, зафиксировал особенно сильную серию сейсмических ударов, океаническая воронка замедлила свое вращение, словно снизу что-то начало перекрывать отток воде, после чего я окончательно поверил в нашу лихую долю, отменил старт грузовика и отключил с ним связь, дабы не облегчать Стражу поиск звездоскафа.
Он появился из океанической, воронки, когда мы были на расстоянии пятьдесят тысяч километров от планеты,
Страж заскользил над самой водой к восточному побережью, где среди песчаных дюн замер грузовой зонд. Страж несся над океаном как огромный болид, совершенно не обращая внимания на сопротивление атмосферы, с грохотом рассекая воздух и оставляя после себя мутный инверсионный след. Семь тысяч километров он прошел за двадцать минут, подняв под собой в океане огромную расходящуюся волну.
11:10. Расстояние от Чарры девяносто пять тысяч километров, ускорение 2g в течение пятидесяти минут. Я с тревогой слежу за контрольным дисплеем самочувствия экипажа, особенно за данными Рен Сии. Ничего, крепкий старик. Пока все идет хорошо, но предстоят еще двенадцать часов разгона. Собственно, контроль за самочувствием двойной. Вначале информация проходит через анализаторы кибермозга корабля, и при первых признаках ухудшения состояния кого-то из экипажа можно быть уверенным, что кибермозг сам сбросит ускорение. Хотя, конечно, в критической ситуации, когда судьбу будут решать секунды и метры, эту функцию можно и отключить.
Перед глазами всплыло лицо Лазарева. «У вас отличный послужной список, капитан, однако по сути своей вы еще…» Да.
Он затормозил над прибрежными дюнами, обдав волной горячего воздуха грузовой зонд с поломанным геологическим роботом в чреве и брошенный стажерами звездоскаф. Брошенный Землей звездоскаф. За год никто не рискнул направить сюда ремонтный корабль, чтобы поднять «Северный Ветер» с планеты.
Страж не обладал эмоциями в обычном человеческом смысле слова. Любопытство, удивление, ненависть, страх одиночества — все это было незнакомо ему. Все это осложнило бы выполнение боевой задачи. Секунд десять или меньше, он изучал незнакомые механизмы, замершие на песчаной косе, сравнивая их с воспоминаниями из своих снов. Казалось, огромная черная голова, едва заметно покачиваясь, разглядывает наглых букашек, заползших сюда. Вспышка! Видимая даже при ярком солнце и исказившая тени от дюн. Еще какое-то мгновение грузовой зонд и звездоскаф держали свою форму и вдруг распались, как сухой песок. Неуловимо быстрым движением он скользнул к их останкам и всосал в себя. Теперь эти материалы, богатые редкой неорганикой, пойдут на восстановление и строительство внутренней структуры Стража.
Огромная стая трехглазых женщин-птиц, круживших над Стражем, отпрянула ввысь, когда полыхнула вспышка, и снова спланировала чуть ли не к самым его анализаторам. Эти птицы были знакомы Стражу. Раз в году, когда в северном полушарии начинался сезон дождей, он пропускал их стаи мимо себя. Стаи уходили к звездам и, как правило, не возвращались.
13
С началом разгона «Лидохасса» мы почти не разговаривали. Придавленный двойным ускорением экипаж лежал в перегрузочных ложах. Горовиц, кажется, вообще задремал — вот образчик хладнокровия! Правда, за сутки до этого он почти не спал, готовя эксперимент с «Фениксом».
— Он преследует нас? — спросил Рен Сии.
— Нет. Пока… нет. — Я перевел взгляд с экранов слежения на биолога. Лицо его слегка побледнело, но и только. Дыхание ровное. Глаза полуприкрыты. Губы слегка шевелятся.
— Как вы себя чувствуете? — спросил я.
— Хорошо. Пока… хорошо, — усмехнулся он.
— Там рядом с вашей правой рукой кислородная маска.
— Я помню. Вы уже говорили. Не хочу привыкать. Насколько я понял Сару, главные испытания у нас впереди.
Губы его снова беззвучно зашевелились. Молится?