Зачетный профессор
Шрифт:
– И как же я узнаю? – с истовой заинтересованностью уставился на спутницу Кюхён, заведя за спину руки с тетрадкой и книгой.
– Ну… во-первых, должна разочаровать, - люди и тут ходили туда-сюда, сбивая с мыслей, поскольку знакомые попадались и здесь. Нора ответила вихляниями головы уже дюжине шагавших мимо. – Если вы не в её вкусе, это уже никак не изменить. Во-вторых, должна обрадовать. Судя по количеству поклонниц, вы безусловно привлекательны и понравитесь многим. Иначе бы вас в эту индустрию и не взяли.
– Что вы, я там исключительно за вокальную одаренность! – приложил ладонь к груди
– Моё мнение о вашей внешности? – Нора вспомнила, что когда в прошлый раз подумала, что он всё-таки подбивает клинья к ней, то уже провела поэтапную оценку его достоинств, но тут, когда выяснилось, что не она его цель, местами он стал даже симпатичнее. Когда что-то ещё вовсе не желанное пристаёт к тебе, то оно кажется тем непритягательнее. А когда оно больше не лезет, то приобретает шарм того, что и хотел бы потрогать и попробовать, а нельзя, не твоё. Она повторила свой жест, когда представляла его в костюме мушкетера. – Вы высокий и видный, вполне стройный, никаких дефектов. Глаза немного тяжелые, знаете, неопытную девушку могут насторожить, если ими пристально смотреть, но в целом вы достаточно красивы.
– У меня тяжёлый взгляд? – хмыкнул Кюхён этому открытию. Забравшись во внутренний карман пиджака, он достал оттуда широкие солнечные очки и надел. Внешность его замерцала киношностью. – Так лучше?
Нора улыбнулась. Ему очень шли солнечные очки, акцент оставался на озорной улыбке, которая без насмешливых глаз смотрелась добрее и мужественнее. И губы у него были красивыми…
– Но вы же не можете ходить так всё время, правда? Тем более, это лишь моё мнение. – К Норе подбежала девушка из другой группы и стала интересоваться, когда раздадут темы для контрольных работ. Дождавшись, когда она исчезнет, Кюхен не выдержал:
– А вы очень торопитесь? Меня очень сбивает эта суета вокруг, не откажете продолжить разговор в кафе? Тут на углу есть, тем более мне всё равно безумно хочется выпить чего-нибудь, хоть воды холодной… - женщина ещё раз достала мобильный и сверилась со временем. Так полчаса уже не хватит. Ну, сколько она может себе позволить потратить? Час. Почему она вообще согласна тратить этот час? Её рабочее время вышло, а репетитором она не нанималась, да и кандидат наук в такой роли дорого стоит. И всё же, она учит этого студента, как будто он её друг. Но она же сама говорила ему, что ученики должны быть её друзьями, никто за язык не тянул, вот он и обратился. Нора махнула рукой.
– Давайте, я тоже выпью чаю, а потом поеду домой.
– И всё же, есть какие-то признаки, выдающие, что девушка увлеклась, влюбилась? – раскрыв страницу и держа ручку, Кюхён смахивал на досужего журналиста. Нора чувствовала себя интервьюируемой, но не смущалась. Ей приходилось давать и интервью, и рецензии, и высказывать публично критику. Всё-таки, хоть и не знаменитость, но она важный человек в своей профессии.
– Конечно же есть, но они у всех женщин разные. – стараясь не судить по себе, Нора пыталась сформулировать какой-то четкий тезис. Кюхён отпил сок-фреш, готовясь конспектировать, а она кружила плавно маленькой ложечкой в белоснежной чашке с молочным улуном, растворяя один кубик тростникового сахара. – Допустим, смелые и откровенные девушки стараются трогать и касаться парней, которые им нравятся.
– И, наверное, есть женщины, умеющие никак не выдавать своих чувств? – задумался Кюхён.
– Да, как и мужчины. Все мы в той или иной степени актеры, только превращаем театральную игру в спортивное состязание. В межполовых отношениях зачем-то люди стали видеть друг в друге соперников, а не партнеров.
– Общество стало потребительским, и капитализм, рынок, просматривается во всем. Отношения такой же бизнес, а товар – удовольствие и любовь. Никто не хочет вкладывать больше, чем получит.
– А порой ничего и не вкладывают, - пожала плечами Нора, саркастично покривив губами. – И удивляются, почему же нет прибыли? Нет, нельзя рассматривать любовь, как экономический процесс. Помните, что писал Кант? Человек для человека должен быть только целью, но никогда средством.
– Он мерил этим моральное и аморальное, если я не ошибаюсь, - Кюхён вальяжно откинулся, пометив что-то в тетради. – Но что поделать, если женщины любят аморальное? Законы любви говорят об одном, но по факту они не работают и никому неинтересны.
– Женщины вовсе не любят аморальное, - попыталась отпереться Нора. Ох, сейчас она ему объяснит, кто главный рассадник порока! Мужской пол – вот инфлюэнца! – Если уж говорить о любителях не того, что нужно, то мужчины…
– Нет-нет, подождите, не переводите темы, - остановил её Кюхен и вернулся вперед, опершись локтями на стол. – Если хотите, то о нас тоже потом поговорим, но для начала разберем вас – женщин. Вы станете отрицать, что предпочтёте опасного, не внушающего доверия и соблазняющего вас гангстера простому, честному и верному клерку?
– А вы не подменяйте понятие «хорошего» «скучным». Вам не кажется, что плохим быть проще, чем интересным, и мужчины сворачивают не туда?
– А как вы себе представляете хорошего – интересным? – напирал Кюхён.
– Я как-то вообще не думаю о том, какие мужчины должны быть, так что спрашивать меня…
– Да, я спрашиваю вас, госпожа Чхве. – отпил из стакана парень и твердо им стукнул. Нора ухватилась за ручку чашечки, думая, стоит ли увиливать или говорить прямо, как думает она. – Как это - хороший и интересный?
– Ну, взять того же Д‘Артаньяна…
– Вы сами сказали, что он не положительный, - напомнил Кюхён. – Так же? Так. Он подвержен порокам, неудержимый, легкомысленный. Он интересен за счет того, что регулярно плох.
– Хорошо, это неудачный пример.
– Приведите удачный. – бросил вызов студент преподавательнице и затаился, выжидая. Норе показалось, что так бешено её мозги не работали никогда. Разве что на защите кандидатской. Вот привязался же, клещ досужий!