Зачисление в школу. Часть 1
Шрифт:
– Миюки-кун, ваша просьба не прятаться – просто невыполнимое задание. Я «шиноби». Скрываться – это мое основное занятие.
Его черное одеяние монаха и чисто выбритая голова очень подходили данному месту, но в тоже время невозможно было понять, сколько ему лет.
Его можно было охарактеризовать исключительно как постороннего, и, несмотря на монашеские одежды, в то, что он монах, поверить было невозможно.
– В наш век и день, не существует профессии ниндзя. Я хочу, чтобы вы как можно скорее исправили это недоразумение.
Миюки пыталась серьезно оспорить его точку зрения, но...
– Ай-ай-ай, не ошибитесь, называя нас ниндзя, мы настоящие «шиноби». Это традиция, а не профессия.
Он ответил, грозя пальцем, что, в общем-то, было довольно грубо.
– Мы уважаем вашу профессию. Поэтому, пожалуйста, заканчивайте эту вашу «таинственность». Почему Сенсей такой…
Она попыталась правильно подобрать слова, но сдалась. В любом случае, это было бы бессмысленно, так как она знала этого человека достаточно долго.
Этот подражатель монаха (ну, у него на самом деле была квалификация подлинного монаха) – Коконое Якумо, был самопровозглашенным «шиноби».
Или, говоря общепринятыми терминами, – «оператором ниндзютсу».
Как он утверждал, он обнаружил способ развить физические способности далеко за пределы нормы, объясняя это древней магией.
В то время, когда магия стала объектом научных исследований, но все еще скрывалась от общественности под видом фантастики и домыслов, было выяснено, что такие мастерства, как ниндзюцу, были не простыми средневековыми боевыми искусствами, а целыми формами магии.
Тем не менее, о такого рода вещах правильно было бы думать как о неком таинственном «искусстве».
Естественно, также как и о других магических «системах», легенды не говорили всей правды.
Рассказы о ниндзюцу описывали их скорость и иллюзии.
Коконое Якумо (которого Миюки называла Сенсеем, а Тацуя – Мастером) освоил традиционные для ниндзюцу умения.
Но несмотря на его монашеские одежды (впрочем, просто кричавшие о лжи), его внешность и место проживания - как ни крути указывали, что у него просто не было чувства приличия.
– Это форма Первой старшей школы?
– Да, у нас вчера была церемония поступления.
– Ясно, ясно. Довольно милая.
– ...сегодня у нас начинаются занятия, и...
– Эта разновидность новенькой зеленой формы, чистая и аккуратная, в ней есть некоторый скрытый шарм.
– ...
– Почти как бутон цветка, собирающийся раскрыться, готовый прорости. Ах да… Моэ, это точно моэ! Мрмх?
Напряженность Миюки сильно возросла, и она начала медленно отступать, затем, Якумо внезапно развернулся, подняв левую руку над головой.
Тхвак - раздался звук проносящейся руки.
– Мастер, вы напугали Миюки, не могли бы вы немного успокоиться?
– …Неплохо, Тацуя-кун. Взял меня в захват, атаковав со спины.
Заблокировав правую руку Тацуи своей левой, Якумо атаковал Тацую справа.
Тот сгруппировал руку, отразив удар в самый последний момент.
Развернувшись лицом к противнику, Якумо с видимой легкостью сделал двойное сальто вперед с целью ударить Тацую кулаком в затылок, но тот ловко выкрутился и увернулся.
Разрыв между ними сократился.
Зрители дружно ахнули.
В какой-то момент этих двоих окружила толпа людей.
Якумо и Тацуя обменялись новыми атаками.
Миюки же в тревоге сжимала свои руки.
С первого года обучения Тацуи в средней школе, или, если быть точнее, начиная с октября, подобное сумасшествие возникало здесь каждое утро, вслед за которым на площадке воцарялся относительный покой. Ученики возвращались к своим тренировкам, а единственными, кто остался стоять перед главным зданием, были Тацуя и Миюки вместе с Якумо.
– Сенсей, держите. Они-сама, не желаешь отведать?
– Ох, Миюки-кун, спасибо.
– ...пожалуйста, подожди немного.
Якумо, все еще обливаясь потом, с улыбкой взял чашку и полотенце у Миюки, в то время как Тацуя, тяжело дыша и повалившись на землю, поднял руку, приняв ее предложение, и попытался болезненно встать.
– Они-сама, ты в порядке...?
Видя, как Тацуя напрягается, чтобы подняться, Миюки обеспокоенно присела около него, чтобы вытереть его полотенцем, при этом совершенно не заботясь о чистоте собственной одежды.
– Да, конечно, в полном.
Никто из них не заметил, как смягчилось лицо Якумо. Тацуя взял у Миюки полотенце, и, после некоторой паузы, собравшись с силами, вскочил на ноги.
– Прости, из-за меня твоя юбка испачкалась.
Конечно, куртка Тацуи тоже была заляпана грязью, но ведь юбка Миюки могла обойтись и без этого.
– Пустяки.
Улыбнувшись в ответ, Миюки, вместо того, чтобы оттряхнуть юбку, вытащила тонкий мобильный терминал, переднюю часть которого почти полностью охватывала панель обратной связи, в которую она начала вводить значения.