Задача трех тел
Шрифт:
Вряд ли бы мне когда-нибудь предоставилась другая возможность. Я вынула ножовку и перепилила канат.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Я хотел бы задать один вопрос, но вносить ответ в протокол не стану. Что вы чувствовали в этот момент?
Е: Ничего не чувствовала. Я проделала все это совершенно спокойно. Наконец я нашла цель, которой могла посвятить себя. Мне была безразлична цена, которую надо было заплатить — мне или другим. Я знала также, что вся человеческая раса заплатит за мой поступок невиданную цену. То было лишь начало, скромное и незаметное.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Хорошо. Продолжайте.
Е: Раздались два-три изумленных крика, потом послышались удары тел о камни у подножия обрыва. Через
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Понимаю. Вот протокол. Проверьте все тщательно. Если не найдете ошибок, подпишите.
26
Никто не раскаивается
Гибель Лэя и Яна посчитали несчастным случаем. Все на базе знали, что у Яна с Е счастливая семья, и Вэньцзе ни в чем не заподозрили.
На базу прислали нового комиссара, и все вернулось на круги своя. С каждым днем крохотная жизнь внутри Е становилась все больше. Одновременно Вэньцзе стала подмечать перемены в окружающем мире.
Однажды командир охраны попросил Е прийти в караулку у главных ворот. Там ее ждал сюрприз — трое подростков: два мальчика и девочка, все лет пятнадцати-шестнадцати. На них были старые дохи и шапки из собачьего меха. Явно местные ребята. Дежурный сказал, что они из деревни Цицзятунь; узнали, что на Радарном Пике работают настоящие ученые, и пришли задать несколько вопросов по школьным предметам.
Е подивилась, как они осмелились заявиться на Радарный Пик, ведь это закрытая военная зона, и охранники могут открывать стрельбу по нарушителям после первого предупреждения. Заметив ее недоумение, дежурный пояснил: только что получено новое распоряжение: режим безопасности «Красного Берега» понижен. Местным жителям теперь разрешалось приходить на Радарный Пик, но не заходить на территорию базы. Несколько крестьян уже были здесь вчера, приносили овощи на продажу.
Один из ребят достал потрепанный учебник физики для средних классов. Руки у подростка были грязные и потрескавшиеся, словно древесная кора. С тяжелым северо-восточным акцентом он задал простой вопрос: в учебнике сказано, что тело в свободном падении движется с постоянным ускорением, однако скорость его никогда не превосходит некой конечной величины. Ребята ломали над этим головы несколько вечеров подряд, но так и не смогли понять, в чем тут дело.
— И вы шли в такую даль только затем, чтобы задать этот вопрос? — изумилась Е.
— Учитель Е, вы разве не знаете, что экзамен опять ввели? — радостно спросила девочка.
— Экзамен?
— Общенациональный государственный экзамен для поступления в вуз! Теперь те, кто прилежно учится и получает высокие оценки, могут идти учиться дальше в университет! Ввели два года назад [52] . Вы не знали?
— Значит, теперь не нужны рекомендации?
— Нет. Любой может сдать экзамен, даже дети «пяти черных категорий» [53] .
52
(Прим. sonate10) Гаокао — всекитайский вступительный экзамен — был впервые введен в 1952 году. В 1966–1976 гг. (время «культурной революции») не проводился. Первый после «культурной революции» экзамен состоялся в конце 1977 года. «В начале «культурной революции» студентам и школьникам выдали небольшие сборники изречений Мао об образовании, где тот поносил профессоров за «ненужную ученость»: «они не способны различить пять зерен», «чем больше они знают, тем они глупее». Здесь же Мао осуждал принцип аттестации по результатам экзаменов: университеты для «красных», а не для «всезнаек» — дорогу «красным» по происхождению!» (Взято отсюда: http://goo.gl/v13or7
53
(Прим. К. Л.) «Пять черных категорий жителей», подвергавшихся репрессиям во время «культурной революции»: помещики, кулаки, контрреволюционеры, «ненадежные» и правые элементы.
Е остолбенела. Это известие всколыхнуло в ней множество противоречивых чувств. Прошло довольно много времени, прежде чем она опомнилась и увидела, что дети все еще ждут с раскрытым учебником. Она поспешила ответить на их вопрос: явление объясняется тем, что сила тяготения уравновешивается силой сопротивления воздуха. Затем Е пообещала, что если дети в будущем столкнутся с какими-нибудь трудностями в учебе, они всегда смогут рассчитывать на ее помощь.
Три дня спустя к Е заявились уже семеро: к первым трем добавились четверо из отдаленных деревень. На третий раз пришли пятнадцать, а с ними и учитель из поселковой гимназии.
Учителей не хватало, поэтому ему приходилось вести и физику, и математику, и химию; он пришел просить Е о помощи. Учителю было за пятьдесят, и все его лицо избороздили морщины. Разговаривая с Е, он очень волновался и то и дело ронял книжки. Когда гости покидали караулку, Е услышала, как он сказал ученикам:
— Ребята, вот это Ученый. Настоящий Ученый, знающий восемь канонов!
После этого школьники повадились ходить к Е каждые несколько дней. Иногда приходило так много, что караулка не вмещала всех. С разрешения дежурного офицера безопасности часовые провожали детей в столовую, в которой Е повесила маленькую классную доску, — там и проходили занятия.
Было уже темно, когда Е освободилась от работы в канун китайского Нового года, 1980-го. Большинство служащих уже покинули Радарный Пик, отправившись в трехдневный отпуск, и кругом царила тишина. Е вернулась в свою комнату. Еще недавно она была их с Ян Вэйнином домом, а теперь опустела, и единственную компанию Вэньцзе составлял ее нерожденный ребенок. Снаружи в ночи завывал холодный ветер Большого Хингана, донося с собой приглушенный треск петард в деревне Цицзятунь. Тяжелая рука одиночества душила Е, грозя раздавить совсем; Вэньцзе казалось, будто она стала такой крохотной, что еще чуть-чуть — и она исчезнет где-то в глухом углу Вселенной…
Но тут неожиданно раздался стук в дверь. Открыв, Е сначала увидела охранника, а затем за его спиной мечущееся на холодном ветру пламя нескольких сосновых факелов. Факелы держала толпа детей; их лица покраснели, с шапок свисали сосульки. Когда дети вошли в помещение, вместе с ними туда ворвалось дыхание зимы. Два мальчика, одетые совсем легко, замерзли больше других — по дороге они сняли верхнюю одежду, чтобы укутать свою ношу. В комнате они развернули дохи, и под ними оказался большой горшок, исходящий горячим паром. Горшок был полон квашеной капусты и пельменей со свининой.
В тот же год, через восемь месяцев после того, как сообщение ушло к Солнцу, у Е начались роды. Плод лежал неправильно, роженица сильно ослабела; врач базы не смог справиться с этим случаем и отправил пациентку в ближайшую поселковую больницу.
Настал один из самых тяжелых периодов жизни Е. Схватки измучили ее; она потеряла много крови и впала в кому. Сквозь пелену тумана, закрывшую взор, она видела лишь три ослепительных, раскаленных солнца, медленно вращающихся вокруг и поджаривающих ее живьем. Мучениям не видно было конца, и Е решила, что, должно быть, умерла и попала в преисподнюю. Пламя трех солнц будет жечь и терзать ее вечно. Таково было наказание за предательство — предательство, равного которому в истории еще не случалось. Вэньцзе охватил страх — не за себя, а за своего нерожденного ребенка. А он все еще внутри нее? Или уже вышел наружу в этот ад, чтобы вечно страдать вместе с матерью?