Задолго до Истмата

Беразинский Дмитрий Вячеславович

– Господин генерал приказал мне после того, как вы отобедаете, проводить вас к коменданту, господа! – звонким мальчишеским голосом, немного запинаясь, произнес юноша.

Министры переглянулись. Ростислав высказал общее мнение:

– Спасибо, дружок. Как ваше имя?

– Мирослав! – покраснел тот. – Мы, Адамовичи, из Западной Руси будем.

– Значит, земляк! – засмеялся довольный Иннокентий. – Слышь, земеля, садись перекуси с нами. Мы-то уже поели, а тебе когда еще доведется! Небось целый день в разъездах?

– Садитесь, молодой человек! – предложил князь Одоевский, недоумевая про себя, отчего его коллеги заинтересовались

этим пареньком. Хлопчик как хлопчик. Что на побегушках, то понятно – работа такая,

– Благодарствуем! – поклонился им Мирослав и сел за стол, на который по знаку Каманина половой поставил чистый прибор и бокал квасу.

– Будем знакомы, – произнес символический тост премьер-министр. – Я – Ростислав Алексеевич Каманин, вот это – Алексей Никитич Одоевский, а прямо напротив вас – Иннокентий Михайлович Симонов.

Мальчишка-адъютант вскочил и застыл с раскрытым ртом. Ростислав иронично поинтересовался:

– В чем дело, молодой человек? Горячо?

– Прошу прощения, ваши сиятельства! Вы... Ростислав Алексеевич... ведь вы...

– Да, – спокойно подтвердил Каманин, – я тут премьер-министром работаю, господин Симонов – министром культуры, а князь Алексей – главный министр по сибирским землям. Да вы садитесь, ешьте, мы вам вовсе не хотели аппетит портить, кушайте! Вот эти колбаски, право, они недурны. Правда, после господина генерала их там мало осталось... но есть еще пирожки с требухой, тоже восхитительные. Что вы так смотрите? Понимаю, не каждый день с министрами обедаете, привыкайте. Авось и с царицей придется когда-нибудь трапезу делить. Мы, пока город не достроим, здесь харчеваться будем, по-простому.

Подождав, пока Мирослав утолит голод, министры тронулись в путь. Адъютант провел их мимо штабелей и тюков, по легкому мосту перешли Гдову и направились к Малым вратам, которыми ранее пользовались лишь рыбаки да солдаты из крепости, направляющиеся порыбачить или прикупить рыбки. Местность здесь была поделена на участки, обозначая контуры будущего посада. Каждый участок имел площадь в десять соток, и на нем проводились работы «нулевого цикла»: вбивались сваи, рылись ямы под фундамент, с почвы снимался дерн. К каждому из участков подводами подвозились глина, песок, известь и камни.

Миновав первый «квартал» будущего посада, путники вступили во второй. Здесь уже было положено по несколько венцов, связанные в углах в «шип» либо, как будут называть позднее, «в немецкий угол». Повсюду слышался веселый перестук топоров, кое-где перемежаемый отборным матом полуответственных работников: мастеров, измерителей и бригадиров. Как сообщил Мирослав, на строительстве работало тридцать девять строительных артелей по восемь человек каждая.

Прошли мимо кузнечного ряда. Здесь производили необходимые для стройки скобяные изделия и шанцевый инструмент: лопаты, заступы, кирки, скобы, гвозди и прочее. Бородатые кузнецы устроили себе перекур и пили студеный квас, а их могучие подручные-молотобойцы валялись на траве. В стороне от кузниц стояла небольшая доменная печь, доменка, возле которой находились залежи древесного угля и гематита, доставленного водным путем ажно с севера Онеги. Там, в селении Повенец, были обнаружены залежи железной руды, а водный путь Онега – Свирь – Ладога – Нева – Балтийское море – Двина – Чудское озеро позволил обеспечить доставку такого нужного груза. Единственную трудность создавали шведы, хозяйничающие в Ингерманландии, но ради такого дела русские пошли на хитрость, арендовав в Пруссии несколько судов с мелкой осадкой и укомплектовав их командой матросов, которым была одна дорога – на виселицу. Выправив капитанам документы фламандских негоциантов, Волков щедро платил морским волкам за руду, которую, согласно легенде, они доставляют на верфи Амстердама. Для отвода глаз граф и впрямь послал несколько кораблей в Амстердам, но львиная доля гематита оставлялась в Гдове.

Следующий квартал. Практически готовые избы, доводкой которых занимаются по два-три человека с артели: рубят сараи, конюшни, бани, настилают крылечки, вешают ставни. К одной из таких изб адъютант подвел своих спутников.

– Денис Петрович! – крикнул он в раскрытое окошко. Из окна выглянул недовольный мальчишка.

– Чего надо? – недружелюбно поинтересовался он. – Отдыхают они после обеда.

– Я сейчас генералу доложу, как комендант дело свое справляет, пусть потом не обижается!

Голова в окошке исчезла, вместо нее появилась сытая рожа с обвязанной платком щекой. Это был сам квартирмейстер будущего Свято-Софийска Денис Горшков.

– Я вовсе не отдыхаю, – буркнул он, – зубы, будь они неладны! – Слово «они» он произнес на дреговичский манер, получилось забавное «аны».

Ростислав Алексеевич глянул на опухшую со сна рожу, оценил «домашнюю заготовку» и обреченно махнул рукой. Сейчас мы ему поблефуем!

– Мирослав, голубчик, – произнес он громко, не глядя на Горшкова, – передайте генералу, что коменданта я велел повесить. Сдается мене, что у него за душой помимо отдыха в рабочее время еще немало грехов... Что?

Квартирмейстер уже валялся в ногах у премьер-министра. Обхватив шевровый сапожок Каманина, Денис Петрович прижался к нему щекой.

– Пощади, батюшка! Пощади, родимый! Не лишай живота!

Хитрый Горшков краем уха слышал, что первый министр любит, когда ему говорят честь по чести, не изворачиваясь. Тогда можно еще надеяться на снисхождение, а если человек начинает лгать, пощады не жди. Эту легенду Ростислав раскручивал сам с особой тщательностью. Грамотно пущенные слухи выполняют за тебя процентов двадцать работы.

– Встань! – приказал он. – Ты ведь знаешь, что распоряжением генерала рабочий день установлен в девять часов, и он не предусматривает послеобеденного сна! Знаешь?

– Помилуйте, господин премьер-министр! – Плут верно просчитал ситуацию, рассудив, что выше генерала Волкова может быть только персона первого министра. – Да где же вы видели, чтобы у коменданта был рабочий день в девять часов! Да я только в половине третьего утра спать лег – пересчитывали с дьяками поступившую руду и припасы!

Тут Горшков не солгал. Действительно, должность коменданта хотя и является прибыльной, «хлебной», но спокойной жизни она своему обладателю не дает. Как заведенному нужно постоянно быть в движении: считать, делить, вести учет, расход и присматривать, чтобы ничего не сперли. Видимо, он надавил на правильную клавишу, потому что Каманин неожиданно повернулся к своим спутникам и весело произнес:

– Верно излагает, сукин кот! Да только знаю я, что нету среди их братии праведников. Ладно, квартирмейстер, на первый раз ты отделался легким испугом. Но смотри мне! А теперь веди показывай, где тут у вас можно разместиться государственным людям.