Загадка Белой Леди
Шрифт:
– Ну как? Развеялось?
– Нет. Нет, Юрка, Юрочка. Люблю я ее, люблю. Я, старый козел, не могу без нее ни дня. Вот и сейчас, сижу я с тобой, с таким задушевным корешем, а мысли мои все о ней, все о ней, ненаглядной…
Гагарин пустил слезу, и они обнялись.
– Да, я тебя понимаю, дружище. Что ж я, из камня, что ли? Знаю я все эти дела. И как это там в песне поется:
А если случится, что друг влюблен,А я на его пути.Уйду с дороги, таков закон —Третий должен уйти…– Спасибо, Юрка, спасибо! Ты настоящий друг!
– Давай по этому поводу еще по стаканчику.
– Давай, за женщин.
– За женщин, неладная их возьми!
Оба чокнулись, выпили и задумались каждый о своем.
– Ты, Глебан, не думай, что я умею только пить и ничего более, – сиял своей добродушной и такой располагающей улыбкой космонавт. – Я целых десять лет изучал это наше обиталище и пришел к выводу, что бежать отсюда можно, только поднявшись высоко-высоко в воздух.
– А разве отсюда нельзя просто выйти?
– О нет, дружище. Отсюда ни одна мышь не вы-скользнет незамеченной. Все просматривается, прослушивается, простреливается…
– И отсюда никого никогда не выпускают?
– Нет, либо живи здесь всегда, не вылезай и будь благодарен, либо – на свалку.
– Как на свалку?
– А так. Придут мужики в ватниках, погрузят на полуторку, словно мешок с говном, и…
– А если прикинуться, как узник замка Иф, а потом…
– А потом – суп с котом. Ты разве еще до сих пор не понял, Глебан? Здесь – рай. И потому то место, куда тебя повезут, может называться только одним словом – ад. Так что осмотрись повнимательнее и хорошенько подумай. Здесь же каждому можно спокойно заниматься всем, чем ему хочется. Так что, браток, еще раз прошу, подумай, хорошенько подумай, прежде чем куда-то бежать отсюда.
– Но как же так? Что-то у меня не сходится… Ну хорошо, допустим, тебя здесь все устраивает и ты можешь пить сколько душе угодно и с кем угодно. Но я-то, я-то никак не могу остаться с ней наедине. И ее, и меня постоянно кто-то сопровождает, преследует. Так что для меня здесь нет никакого рая, а скорее наоборот, сущий ад.
– Это тебе только кажется. Понимаешь, браток, воля каждого человека принадлежит ему и только ему одному, и потому он может делать с ней все, что ему заблагорассудится. И все другие тут ни при чем! Понимаешь, старина, как просто и как гениально. Стоит тебе только представить, что вокруг тебя никого нет, кроме тебя самого, и все, что тебе надо, сразу появится перед тобой на блюдечке с голубой каемочкой.
– Как это?!
– А так. Плевать тебе на всех окружающих. Если ты не обращаешь на них внимания, их не видишь, то их и не существует.
– Но ведь они…
– А что они? Они ничего тогда не смогут сделать.
– Но ведь и я тоже ничего не смогу сделать, если останусь один таким образом. Мне даже выпить будет не с кем.
– А вот тут ты, брат, врешь. А как же я?
Этот вопрос совершенно сбил Глеба с толку. И Гагарин поднес ему очередной стакан.
– Со мной ты всегда можешь выпить. Вот так-то, брат. Так что забудь про всех, и давай наслаждаться раем здешнего бытия, дружище!
Глеб выпил, поморщился и снова вспомнил об Епифании.
– Но я не могу без нее! – вдруг решительно выпалил он.
– Да я уже понял, Глебан, – угрюмо пробубнил Гагарин. – И, как истинный друг, готов помочь тебе убежать, беги ты хоть к черту на рога.
– Спасибо, старина.
– Да брось ты, не благодари. Сейчас я тебе все расскажу. Только не подумай, что я впадаю в детство. Я, старина, придумал-таки способ, как можно смыться отсюда совершенно незамеченным. Даже несмотря на все их штучки. Я уже говорил тебе, что целых десять лет занимался этим вопросом. Изучил все эти непроходимые стены вокруг…
– Стены?!
– Да, да, Глебан. Местечко обнесено высоченной стеной, которой небезопасно касаться, особенно в ее верхней части. К тому же каждое твое движение по ней будет постоянно слышно и видно всем здешним обитателям.
– Не может быть!
– Да что ты, чудак! Техника так далеко ушла за последние годы, что нам и не снилось.
– Спасибо, что предупредил.
– Оставь, не благодари. Это обычное дело для друга. Ясно ведь, что ты бросился бы перелезать через эту стену ночью, когда, как тебе казалось бы, никто тебя не увидит. Да только не тут-то было. Здесь вообще никто и никогда не остается невидимым. Так что твое стремление остаться с кем-то наедине, сплошная иллюзия.
– Но разве мы с тобой сейчас не наедине?
– Куда там, старина, за нами тысячи, миллионы глаз наблюдают. Причем с большим, надо тебе прямо сказать, любопытством.
– Но…
– Вот тебе и но. Однако мы отвлеклись. Итак, на чем мы остановились? Ах, да. Техника нынче ой как далеко ушла вперед, Глебан. Вот я и решил опередить ее. А потому не стал даже и размышлять о всех этих давно устаревших фиговинах Кибальчича и Циолковского, обо всех этих соплах Лаваля и тому подобных глупостях. У меня есть изобретение поинтересней этих.
– Какое-нибудь новое слово техники?
– Да, новое, очень новое слово, старик, да только не техники. Вот послушай. Способ мой прост до гениальности. Нужно снять с себя всю одежду, всю совсем, и лечь в траву прямо на исходе ночи, непосредственно перед выпадением росы. И когда роса выпадет, нужно насквозь ею пропитаться. Вам с твоей Ипифаньей, или как там, бишь, ты ее зовешь, вполне хватит выпадающей в здешних травах росы на двоих, да и лежать рядом с женщиной, раздевшись донага, занятие приятное.