Загадка кольца с изумрудом
Шрифт:
Летти задумалась, успешно ли продвигаются дела Джеффа и такой ли уж ловкий поджигатель мисс Гвен, как хвастается. Джефф сказал, действовать следует после шести — Эммет этим вечером ужинал с товарищами. Как только все уйдут, Джефф и мисс Гвен проберутся на склад и взорвут ракеты. Все очень просто. Если не помешает что-либо непредвиденное.
Летти снова взялась за край галстука.
— Оставьте в покое, — сказала Джейн, вышагивая в шляпе и с тростью столь уверенно, будто с ними родилась. Поступь се поражала величием, манеры — аристократичностью, а мужская сорочка сидела на ней так, что Браммел задохнулся
Летти посмотрела на собственные панталоны. Увидев ее в них, Браммел тоже задохнулся бы, однако не от зависти — от ужаса. Мужские костюмы не шли ее полной низкорослой фигуре, как мисс Гвен — робость. Широкие бедра были созданы для рождения детей, не для панталон. Сюртук, по моде короткий спереди и с длинными полами сзади, лишь подчеркивал нелепость картины. Дабы грудь Летти казалась площе, а талия толще, Джейн обмотала их материей, оттого верхняя половина туловища Летти походила на живой бочонок с элем.
Повязка, спрятанная под сорочкой, жилетом и сюртуком, натирала кожу и пропитывалась потом. Хотя день для середины июля был и не слишком жаркий, Летти покрывалась испариной от страшного волнения и неудобства. Все ее помыслы были о гардеробе в собственной комнате, наполненном легкими муслиновыми платьями да туфлями. Жесткие сапоги, которые Джейн с трудом натянула Летти на ноги, сжимали икры и врезались в кожу при каждом шаге.
Вот почему большинство джентльменов с удовольствием просиживали вечера у камина — малейшее движение доставляло им адские муки.
— Опустите голову, — посоветовала Джейн, поправляя складки на галстуке Летти и уголки воротника. — Если кто- нибудь с вами заговорит, побурчите.
— Побурчать?
— Вот так. — Откуда-то изнутри Джейн послышался звук — нечто среднее между рычанием и ворчанием. — Среди мужчин это в порядке вещей.
Пытаясь повторить за ней, Летти выдавила из себя полувизг-полукашель.
Джейн вздохнула.
— Главное — опустите голову, — повторила она.
— М-мф, — произнесла Летти, тайком почесывая бок в том месте, где повязка впивалась в кожу.
— Не совсем то, что нужно, — сказала Джейн, — но уже лучше. Куда лучше.
Летти подняла глаза к небу и с трудом взошла вслед за Джейн по лестнице, гадая, долго ли придется страдать. В подобном виде было впору нападать на вражеский замок, а не наносить безобидные визиты. Вдобавок к негнущимся сапогам и уголкам воротника, накрахмаленным так, что ими можно было подлатать крышу, пистолет, спрятанный под жилетом, при каждом движении бил по ребрам, а склянка под рукавом выступала бугорком. Пресс-папье и булавки остались дома, но свисток был на цепочке для часов, а острый кончик ножниц, выглядывая из-под другого рукава, царапал ладонь. По счастью, оттого что панталоны плотно облегали фигуру, к бедру не стали пристегивать нож, в противном случае Джейн, верно, настояла бы и на этом.
Удивительно, что Летти не снабдили еще и пушкой. Можно было замаскировать ее под собаку и везти за собой на поводке.
Джейн подняла дверное кольцо и отпустила его, производя требовательный шум. За окнами по обе стороны ничто не двинулось. В столь немалом доме следовало держать
Нахмурясь, Джейн надавила на дверь набалдашником трости. Деревянный створ тотчас открылся, и взглядам гостей представилась поблескивавшая белизна полированного мраморного пола да бело-голубая лестница, которая казалась бесконечной. Следуя за Джейн, Летти осторожно вошла в огромную переднюю. Внезапно сделалось зябко. Не только из-за зловещей тишины. Холодом веяло от белых и бледно-голубых красок, отчего передняя напоминала заснеженный Олимп. Стены и потолок были одинаково светло-голубые, их украшали изображения диковинных листьев. Лилейный пол походил на устланное снегом поле, куда не ступала нога человека.
— Весьма и весьма странно, — пробормотала Джейн.
Летти заметила, как Джейн крепче сжала в руке трость, когда осторожно, будто просчитывая каждый шаг, двинулась вперед.
— Вы уверены, что мы не ошиблись домом? — спросила Летти, не решаясь отойти от двери.
— Уверена вполне.
Вдруг Джейн остановилась. Взгляд се был прикопан к невидимому пятну на мраморном полу — во всяком случае, его не видела Летти. Джейн наклонилась и дотронулась до пятна рукой в перчатке. Потом, нахмурившись, потерла большой и указательный пальцы, наблюдая за ними с сосредоточенностью ботаника, что наткнулся на неизвестное науке растение.
— Грязь. Причем свежая. Здесь не так давно кто-то прошел в сапогах, — заключила она, с прищуром рассматривая пол.
— Что в этом такого? Дом огромный, — заметила Летти, неохотно закрывая за собой дверь. — Должно быть, слуг тут не одна дюжина.
— Это был не слуга, — уверенно сказала Джейн, выпрямляясь.
Она снова приоткрыла рот, однако, не произнеся ни звука, тотчас закрыла его, когда из ближайшей комнаты послышался шум. Упало и разбилось нечто хрупкое.
— Скорее! — воскликнула Джейн, указывая путь тростью, точно жезлом. — В малый салон!
Летти, скрипя сапогами, поспешила за ней. Очевидно, пришла на ум мысль, Джейн здесь уже бывала. Иначе как бы смогла определить размер комнаты, если закрыты двери? Да и не сразу сообразила бы, куда идти.
Джейн без оглядки распахнула двойную дверь, тоже узорчатую.
— Что ж, — едва слышно пробормотала она, резко останавливаясь на пороге.
Летти, неуклюже затормозив — сапоги были новые, а пол скользкий, — наклонила голову набок и заглянула внутрь из-за спины Джейн. Первое, на что упал взгляд, были фарфоровые осколки на светлом ковре. Разбилось что-то японское, черно-малиново-синее. Отдельные осколки на фоне ковра напоминали пятна засохшей крови.
Тут Летти заметила настоящее пятно. Потом второе, на расстоянии вытянутой руки от первого. То были следы от сапог, наверное, тех самых, в каких некто прошел по передней, оставленные носками и боковыми краями подошв.
Джейн молча вошла, и стало видно то, что она собой заслоняла. На небольшом желто-голубом диванчике, по обе стороны которого стояли низкие кресла, а напротив — столик, полулежала Тереза Баллинджер, маркиза де Монваль.
На ней были заляпанные панталоны и дурно пошитый сюртук Августа Ормонда. Безобразная одежда оскверняла безоблачное великолепие салона.