Загадка Отца Сонье
Шрифт:
— …не подавал повода…
— …не подавал повода…
— …повода не подавал…
Уже и конец этой первой папки, уже минула без мала половина твоей долгой жизни, Диди, а ты по-прежнему все не даешь и не даешь твоему ангелу повода.
В этой папке остались последние листки – и вот наконец другое: бумага на немецком языке, переведенная на русский все там же, в ведомстве Х.Х.
Только, Господи, какой это год уже! 1914-й, конец лета. Тебе уже сорок два года, Диди, а ведь совсем еще недавно только-только оперился! Как стремительно летит время, если годы – это перелистываемые странички в папке. Только в памяти оно умеет лететь быстрее.
…Лето 14-го. Гаврила Принцип уже сделал свой роковой выстрел, [46]
Начальнику Контрразведки
11-го пехотного корпуса
генерал-майору ***
…Кроме того, в случае захвата войсками кайзера северофранцузского городка Ретель следует немедленно поместить под арест владельца мукомольни Дидье Риве. Обращаюсь с этим именно к Вам, поскольку, согласно планам Генштаба, с началом войны вашему корпусу предстоит входить во Францию с Севера.
Данный субъект, Риве, всплыл из архивных документов нашей разведки тридцатилетней давности. По добытым тогда разведкой сведениям, этот Риве принимал участие в нахождении сельским священником Сонье некоего клада тамплиерских, а может и более давних времен.
Золото, возможно, и распылилось уже, но там присутствовали и кое-какие документы, которыми, кажется, названный Сонье до сих пор шантажирует Ватикан, а влияние Ватикана никак нельзя не учитывать при нынешней политической обстановке.
Поскольку сам Сонье проживает в Лангедоке, на Юге Франции, а туда войска кайзера едва ли войдут ранее следующего года, то пока придется ограничиться меньшим, то есть уже упомянутым мною Риве.
Пускай ваши специалисты выбьют из него все, что он знает и даже чего не знает. По моим сведениям, сам кайзер с некоторых пор заинтересовался этим делом.
Буду весьма признателен Вам, если пришлете мне из Шампани два ящика "Вдовы Клико", коей у нас в Германии давно уже нет по причине ложно понимаемого патриотизма.
Желаю удачи лично вам и боевых удач всему вашему славному корпусу.
46
Гаврила Принцип - сербский студент, застреливший в городе Сараево австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда, что и послужило поводом к Мировой войне.
Что, опутали тебя уже сверху и второй паутиной, Диди? А ты, ни о чем не ведая, играешь по вечерам с друзьями в вист, наслаждаешься хорошим вином.
Ну да что с тебя взять, так и не поумневший с годами Диди! Ты и первой-то паутины не ощущаешь на себе, той, что оплела тебя двадцать лет назад.
Что ж, скачи, скачи до поры, кузнечик Диди!
А она, первая паутина, тесно опутавшая тебя с ног до головы, она никуда не делась за эти годы, она обхватила тебя может быть теснее, чем раньше.
Вот ее следы – расшифрованная неведомым Херувимом Двоехоровым цифирь на самых последних в этой папке листках:
Лейтенанту Ордена N. de F.
…Неделю назад Риве впервые за истекшие три года ненадолго посетил Ренн-лё-Шато. Причина поездки – ухудшившееся здоровье матери, которой, боюсь, недолго осталось пребывать на этой земле.
…С Беренжером Сонье встречался лишь раз, встреча была случайной и непродолжительной.
…Ни там, в Ренн-лё-Шато, ни в Ретеле…..повода не подавал…
Сообщаю также, что Чистильщик под старость стал вовсе горьким пьяницей, начал излишне много болтать, и в его надежность я более не верю, посему прошу Вас изыскать для связи со мною другой, более надежный канал.
Касательно судьбы Чистильщика – ибо жизнь его всецело принадлежит Ордену, — жду Ваших распоряжений
Регуилу
…сообщить тебе, что мир наш находится на грани величайших потрясений. Не сегодня-завтра вспыхнет грандиознейшая из когда-либо случавшихся войн.
Через высших сановников германского правительства и Генерального штаба Ордену стало известно, что со дня на день войска Германии вторгнутся в Бельгию, а затем, через нее, с севера – во Францию. Зная о плохой подготовленности Франции к этой войне, уверен, что в результате первого же удара они продвинутся достаточно далеко, а следовательно, Шампань будет стремительно оккупирована.
Однако никакие мировые катаклизмы (от коих цели Ордена весьма далеки) не освобождают тебя, брат мой, от выполнения твоей миссии: что бы ни случилось в это неспокойное время, ни на шаг не отставать от нашего подопечного Риве, всеми силами оберегать его, а в случае, если он подаст повод… Ты сам знаешь, как следует поступить в этом случае…
Что касается Чистильщика – полностью согласен с тобой. Доверять ему более нельзя, а стало быть… Стало быть, снова же ты знаешь, как тебе надлежит действовать.
Отныне связь через Золотаря.
…Мужества тебе, брат мой, в испытаниях, которые могут выпасть на твою долю.
А ты скачи, скачи покуда, Диди! Недолго тебе осталось вот эдак скакать!…
VI
Мое первое сошествие в Ад
6
…Теснота – что сие такое? Память старика, которому 99 – вот где истинная теснота!
Тебе 99, а совсем рядышком тебе 43. И в свои 43 ты кажешься себе мужчиной, вполне повидавшим жизнь. А видел-то лишь краешек ее, столь крохотный, что и говорить не о чем.
Что ты видел, в самом деле, к этим годам? Твои испытания так же несоизмеримы с теми, что тебя еще ждут, как несоизмерима капля дождя с водами океана, как несоизмерима твоя крохотная Ренн-лё-Шато с Сибирью, которую тебе со временем предстоит пройти.
Но в ту пору тебе казалось, что теснота, в которую ты вдруг попал, это истинный ад. Ах, да что ты знал об истинном Аде, сорокатрехлетний мальчишка-попрыгунчик Диди?
А сейчас ты обретаешься в четырнадцатиметровом Раю – и тебе просторно, ведь по всему следовало бы тебе сейчас лежать в куда большей тесноте, сколоченной из досок и спрятанной под землю.
Но, повторяю, истинная теснота – это память, теснее нет ничего!
Ну а та теснота, которая вобрала тебя тогда, в твои 43, она еще вполне терпима, — увы, ты это еще поймешь.
Только вот вонища там, конечно, стояла – это да! Что правда то правда…
n
Я в ретельской тюрьме. Снова Турок
…В этой тесноте, куда меня затолкали, вонища стояла, как в самом аду. Тут я едва ли ошибаюсь, ибо в любом аду тебя преследует одно и то же зловонье – переполненной параши, немытых тел, блевотины, гнилья, пищевой тухлятины и людской беды.
Это была городская тюрьма – единственное место в Ретеле, где я, добропорядочный владелец мукомольни Дидье Риве, за двадцать пять лет так и не удосужился побывать.
И теснотища тут была, вдобавок столь густо сдобренная вонью, такая, что хотелось умереть сразу же.
Не рассчитана была ретельская тюрьма на такое столпотворение. Обычно в ней сидело два-три каких-нибудь драчуна-пьяницы, пара шлюх иногда, пара воришек, а уж если попадался еще и муж, пристукнувший жену, то это для тихого Ретеля становилось целым событием.
Да, здорово тут потрудились пруссаки в первый же день. В одной только камере, куда меня втолкнули, на восемь нар, приходилось уже человек сорок, а то и больше – бродяги, прочие подозрительные личности, но за что сюда угодил ничем вроде бы не подозрительный Дидье Риве, оставалось только безнадежно гадать, вдыхая эту вонь и поначалу не решаясь усесться на заплеванный пол…
Они нагрянули ко мне в дом уже через несколько часов после того, как захватили наш городок – усатый унтер-офицер и два таких же усатых солдата с винтовками. Унтер с ходу осведомился: