Шрифт:
Посвящается моей матери Джерадине
Часть первая
Повелитель вересковых равнин
Глава 1
Городок Фернвиллоу был живописным примером беспорядочного роста маленькой деревушки на протяжении нескольких столетий. Он расположился
По субботам и воскресеньям на обеих площадях кипела бурная деятельность. На Ремесленном торжище можно было повстречать самых разных мастеров: лудильщик стоял бок о бок с гончаром, а рядом торговали ткачи, художники, портные, свечных дел мастера, кожевенники и жестянщики, продавцы бумаги и чернил, скорняки и сапожники. Товары были здесь на любой вкус – от болтов и скоб до одежды и детских игрушек.
На Рыночной площади мясники по заказам покупателей отрезали куски мяса от подвешенных на крюках бараньих туш. Из плетеных корзин неслась какофония утиных, гусиных и куриных голосов. Фермерши со своими дочерьми расхваливали овощи, и каждая старалась перекричать соседок. На прилавках благоухали пучки ароматных трав для похлебки, салатов и соусов, табачные листья в связках, горами лежали орехи, яблоки, айва, груши, хмель, а рядом отливали перламутром обрезки мяса, жир и внутренности животных.
Город Фернвиллоу в силу своего расположения являлся оживленным торговым центром. На севере поднимались горные хребты, а на юге раскинулись сельскохозяйственные угодья, отвоеванные фермерами у тянувшегося до самого Озерного края леса. По Оберегающей реке с севера и с юга приходили низкие баржи, их владельцы охотно продавали свои товары и покупали местные продукты, чтобы отвезти в соседние поселения. С востока и запада по Королевской дороге торговцы приезжали даже из таких далеких мест, как Бентин, на побережье Крэнстока.
За одной из таких повозок, со скрипом тащившейся по Элдинг-стрит, и наблюдала Минда Сили, сидя на невысокой каменной ограде Ремесленной площади. Рослые ломовые лошади цокали копытами по булыжной мостовой, возница кричал: «Поберегись! Дорогу!», но толпившиеся на улице зеваки не торопились обращать внимание на крики и еще меньше были склонны выполнять его требование. Минда – невысокая стройная девушка лет семнадцати, с карими глазами и каштановыми волосами до плеч, обрамлявшими овальное личико. У ее ног стояла плетеная корзинка, доверху наполненная капустой, морковкой и луком-пореем. Сегодня на Минде было надето темно-зеленое платье с воланами на рукавах, поверх него рабочий фартук кремового цвета. Кожаные туфли были разношены до состояния домашних тапочек. Задниками она рассеянно постукивала по каменной стене, бесцельно глядя на уличную суматоху. Несмотря на теплое, солнечное утро, девушку била дрожь. Глаза на бледном лице были обведены темными кругами.
– Глупышка Сили! [1] .
Минда недовольно поморщилась и оглянулась на голос. Это прозвище преследовало ее все школьные годы. Но открытая и приветливая улыбка усевшейся рядом девушки не таила никакого злорадства.
– Привет, Джейни, – сказала Минда.
– Ми, не смотри так угрюмо! Хочешь лакричный леденец?
Джейни порылась в кармане и протянула Минде конфетку. Ее отец был хозяином лавки «Бакалея Дарби», стоящей чуть дальше по Элдинг-стрит, и в карманах Джейни никогда не переводились сладости. Джейни была всего на месяц старше Минды, но зато вдвое толще из-за постоянно поглощаемых конфет, смуглолицая, как лудильщик, с копной черных кудрявых волос и почти такими же черными глазами.
1
Фамилия Sealy (Сили) и silly (глупый) по-английски произносятся одинаково
– Минда, что случилось? – спросила она. – Я не видела тебя уже несколько дней. Ты заболела? У тебя неважный вид.
– Я совсем не сплю, – ответила Минда.
И все из-за того, что она видела сны, а в этих сновидениях…
– Ну, тогда тебе надо сходить к матушке Тамс. В задней комнате ее лавочки наверняка припрятано какое-нибудь снадобье, которое тебе поможет. Щепотка травяного чая или горькая настойка корня.
– Дело не в том, что я не могу заснуть, – вздохнула Минда. – Я просто не хочу этого.
Джейни сжала миниатюрными пальчиками подбородок Минды и посмотрела на нее с напускной серьезностью.
– А ты случайно не влюбилась? – спросила она.
Впервые за несколько дней губы Минды дрогнули в слабой улыбке.
– Вряд ли.
– Тогда в чем же дело? Я вся внимание.
– Я… да нет, ничего особенного.
– Ну, теперь ты просто должна мне все рассказать.
– Я бы не хотела, чтобы об этом болтали по всей Элдинг-стрит.
– Ну же, Минда. Рассказывай. Джейни наклонилась к подруге и подперла подбородок ладонями. Минда снова вздохнула.
– Знаешь… Я стала видеть одни и те же сны, – начала она.
– Держу пари, что о Тиме Тантаппере!
– Нет, Джейни. Все гораздо серьезнее. Мои сны настолько страшные, что при одной мысли у меня мурашки бегут по коже. И они повторяются из ночи в ночь. Уже две недели. Я боюсь, что сойду с ума.
– Ох, Минда! – воскликнула Джейни, крепко схватив ее за руку. – Как ужасно. Но ведь это просто ночные кошмары, страшные сны, только и всего.
Минда прикусила губу, чтобы не расплакаться прямо посреди улицы, у всех на виду.
– Все это кажется настолько реальным, Джейни!
Джейни кивнула. По ее телу побежали мурашки, так что и ей тоже на какое-то мгновение стало холодно под горячим полуденным солнцем. Джейни моргнула, поднялась и потянула за собой Минду.
– Пойдем, попробуем выпросить у отца мороженого, – сказала Джейни. К ней вновь вернулось обычное жизнерадостное настроение.
– Я не могу…
– Это тебя немножко взбодрит.
Минда покачала головой и легонько пнула корзинку с овощами.
– Я уже два часа хожу за продуктами.
– Не удивлюсь, если причиной кошмаров окажется твой отец, – сказала Джейни. – Он обращается с тобой хуже, чем с последней служанкой. Не понимаю, как ты можешь так долго терпеть.
– Мне больше некуда идти. Дядя звал меня пожить к нему на ферму, но Хадон никогда этого не позволит, а если бы я решилась убежать, то уже через полмили он схватил бы меня за ухо и вернул обратно.
Джейни в нерешительности стояла, глядя на подругу, руки в боки.
– Тогда позволь мне проводить тебя до дома и помочь, – сказала она. – Может, тогда твой отец разрешит тебе отдохнуть после обеда.