Загадка Таля. Второе я Петросяна
Шрифт:
Почему же Смыслов, изведав сладкое бремя чемпионства, не смог усидеть на шахматном троне?
Разумеется, можно было дать простой, но исчерпывающий ответ на этот вопрос: в матч-реванше не все зависело от Смыслова, Ботвинник оказался сильнее, и все тут. Но для Петросяна такой ответ был слишком прост. Существовало еще одно соображение, которое он не мог не принять в расчет: Смыслов проиграл последний матч Ботвиннику не только за доской, а еще до того.
Смыслов, конечно же, знал о редком умении своего противника препарировать сыгранные партии, безошибочно выискивая свои и чужие ошибки. Такое умение требует, помимо прочего, и незаурядного
Смыслов, повторяю, знал об этом, но, как хорошо известно, многие шахматисты могут достойно перенести поражение, но далеко не каждый выдерживает искус победы. Смыслов не выдержал. Как показал третий и последний матч, он вышел на борьбу, втайне надеясь, что она не потребует от него полной отдачи сил. Матч начался с того, что Ботвинник нанес Смыслову одно за другим три поражения. И реванш состоялся…
Потом настал черед Таля. Он не взошел — взлетел на шахматный Олимп, бесцеремонно нарушив царивший там порядок и шокировав шахматных небожителей своим бунтарским духом. Не случайно одна из статей, посвященных победе Таля над Ботвинником, называлась «Переворот в шахматном королевстве». Не смена монархов, а именно переворот.
Но переворот, каким бы успешным он ни выглядел, надо было закрепить. Ботвинник в первом матче с Талем был сбит с толку совершенно для него непривычными, «партизанскими» действиями соперника. Когда же он заявил, что намерен осуществить свое право на матч-реванш, Таль должен был призадуматься.
Такое решение Ботвинника означало, прежде всего, что он тщательно исследовал причины своей неудачи и наметил глубоко продуманный план реванша. Нетрудно было предвидеть, что Ботвинник приложит все силы к тому, чтобы заставить Таля играть такие позиции, в которых его комбинационный талант не сможет полностью проявить себя.
До чего же разные по стилю, по характеру, по дарованию Смыслов и Таль, а ошибку они допустили одну и ту же: недооценили запас прочности Ботвинника, его волю к борьбе, главное же — умение извлекать уроки из своих поражений! В матч-реванше двадцатипятилетний Таль, находившийся в расцвете сил, в зените своих успехов, был разбит пятидесятилетним Ботвинником.
Петросян имел перед глазами печальный опыт своих предшественников, позволивших себе усомниться в могучей силе стареющего льва, полностью сохранившего, однако, эластичность мускулов, безошибочность реакции, зоркость взгляда. Но даже если бы Тигран не получил такого категоричного подтверждения неувядающей мощи Ботвинника, он все равно никогда не допустил бы подобной ошибки: он склонен был, как мы знаем, скорее переоценивать, чем недооценивать своих соперников. В этом было его существенное преимущество в сравнении со Смысловым и Талем.
Победа Таля над Ботвинником выглядела настолько убедительной, что среди широкой публики, а также среди некоторой части знатоков господствовало убеждение, что Ботвинник будет разбит и во втором матче, а может быть, и вообще откажется от своего права на реванш.
Петросян только скептически улыбался, слушая тех, кто верил в безусловную победу Таля в
Но после Кюрасао вновь вспыхнули разговоры о том, что Ботвинник откажется от матча! Этому отчасти способствовал сам ветеран, который после победы над Талем заявил, что, возможно, и не будет больше выступать в матчах и что, во всяком случае, это будет зависеть от состояния его здоровья.
Кроме того, кое-кто, наверное, думал, что у Ботвинника может появиться желание уйти «красиво» со сцены, уйти непобежденным. При этом, однако, упускалось из виду, что такой шаг свидетельствовал бы о косвенном признании превосходства соперника; что это резко противоречило бы бойцовскому характеру Ботвинника; и, наконец, что в истории шахмат никому, даже мудрому Ласкеру, которому в момент матча с Капабланкой было пятьдесят три года, не удалось избрать такой «красивый» вариант. Шахматы сильнее даже самого сильного шахматиста.
Петросян не верил и в эту версию. Но он не исключал того, что Ботвинник рассматривал эту возможность, как иногда приходится в партии рассматривать плохой ход, прежде чем от него отказаться. В одном, однако, Петросян был твердо убежден — именно в том, что раз Ботвинник не отказался от матча, значит, пришел к выводу, что вправе рассчитывать на успех.
Поэтому с первого же дня Петросян стал обдумывать более общий стратегический и более конкретный тактический план предстоящего единоборства. Как играть? Это был не просто главный, но и, по существу, единственный вопрос, стоивший, однако, долгих и мучительных размышлений, колебаний и сомнений.
Чтобы ответить на этот вопрос, Тигран должен был прежде всего точно знать, что такое Ботвинник и что такое он, Петросян. Как выяснилось, даже крупнейшие знатоки шахмат имели по этому поводу во многом несхожие, а порой и резко противоречивые точки зрения.
«Сходства и различия» — так называлась статья экс-чемпиона мира Эйве, опубликованная в «Огоньке», и так можно было определить главную тему почти всех остальных высказываний. В этой статье Эйве сделал очень любопытное сравнение: Петросяна — с Капабланкой и Ботвинника — с Ласкером.
Указав, что Капабланка проигрывал так же редко, как и Петросян, Эйве далее писал: «Но сходство Капабланки и Петросяна заключается не только в их непробиваемости, но и в их стиле. Игра обоих отличается солидностью, но не сухостью. Наряду с позиционными партиями высшего класса Капабланка и Петросян дали большое число партий в атакующем стиле, с жертвами.
Оба они чувствуют себя уверенно во всех уголках и закоулках шахматной доски. Оба любят ясную позиционную игру и, кроме того, отличаются точным и глубоким расчетом…»
Сравнивая далее Ботвинника с Ласкером, Эйве писал, что, как и его предшественник, «Ботвинник, великий комбинационный шахматист, тонкий позиционный мастер, ювелир эндшпиля, — всесторонний боец. Ожидая в напряжении дуэль Ботвинник — Петросян, мы не можем удержаться от искушения привести для сравнения матч Ласкер — Капабланка, игранный в Гаване в 1921 году.
Сколько здесь общего! Даже возраст партнеров совпадает! Ласкеру, когда он защищал свой титул, был 51 год, как теперь Ботвиннику. Претенденту Капабланке было тогда 33 года, как ныне Петросяну…»