Загадка театральной премьеры
Шрифт:
— Нет, просто Наташка — хорошая Женькина знакомая, — не стал вдаваться в подробности Олег. — Она сама пригласила его на спектакль.
— Вот видишь, Нина, — с торжеством произнес муж. — Значит, с нашей стороны одним человеком меньше.
— Ах, Боря, с тобой невозможно спорить, — махнула рукой Нина Ивановна. — Иди переодевайся, а я пойду поставлю разогревать ужин.
— Давно бы так, — с чувством превосходства заметил Борис Олегович и, мурлыкая веселую мелодию, направился в спальню.
Олег вернулся
— Здравствуйте, — вежливо проговорил Олег. — Можно Лешу?
— Леши нет, — устало отозвался Пашков-отец.
— А когда он будет? — спросил Олег.
— Трудно сказать, — последовал неопределенный ответ Пашкова-старшего.
— Попросите его, пожалуйста, перезвонить Олегу, — попросил мальчик.
— Попрошу.
И Пашков-отец повесил трубку.
«Странно, — подумалось Олегу. — Куда это Лешку унесло? Неужели что-нибудь случилось? И разговаривал он со мной как-то странно. Может, отправился за Сашком следить? Или еще что-нибудь интересное разузнал с тех пор, как мы с ним расстались?»
— Олежка, за стол! — хором позвали с кухни родители.
Вульф первым вылетел из комнаты. Аппетитом он мог сравниться разве что с Женькой. Олег последовал за псом. Но не успел он еще достичь кухни, как раздалось настойчивое пиканье домофона.
— Кто там? — нажал кнопку Олег.
— Это я! Пашков! — проорали в динамике домофона. — Быстро спускайся!
Глава III
Культурное мероприятие в действии
Сейчас спущусь, — начал натягивать кроссовки Олег.
— Куда это ты собрался? — выскочил из кухни Борис Олегович.
— Да я… папа… мне, в общем, надо, — лихорадочно придумывал какую-нибудь вескую причину сын.
— Опять со своими оболтусами во что-то влезли? — немедленно насторожился родитель.
— Да ни во что мы не влезли, — поторопился его успокоить Олег. — Просто тут Пашкову понадобилось…
— Ах, значит, Пашкову! — взревел Борис Олегович. — Папа приехал с работы! Папа хочет поужинать в кругу семьи! Но такая роскошь, конечно, ему недоступна. Вот вкалывать в поте лица — это пожалуйста!
— Папа, ну зачем ты вечно преувеличиваешь? — под шумок уже натягивал куртку Олег. — Я просто на минутку, потому что Лешке надо…
— Почему твоему Пашкову все вынь да положь? — воскликнул Беляев-старший. — Мог бы и подождать часок, пока мы поужинаем.
Тут домофон, словно назло, вновь ожил.
— Ты чего возишься? — бодренько прокричал Лешка. — Долго мне еще ждать?
Олег хотел ответить, но отец, отпихнув его, рявкнул в домофон:
— А сам ты подняться не можешь? Я, между прочим, никому не позволю вмешиваться как в свою личную жизнь, так
— Здравствуйте, дядя Боря, — последовала вежливая реплика Пашкова. — Как поживаете?
— Пока ты не возник, поживал прекрасно, — мрачно изрек глава семейства Беляевых. — Давай поднимайся, раз уж пришел.
— Может, лучше не надо? — проявил неожиданную деликатность Пашков. — Неудобно вас беспокоить.
— Ах, тебе неудобно! — проорал Борис Олегович.
— Поднимайся, Лешка, — пресек дальнейшую дискуссию Олег. — Я уже приготовил тебе учебник.
Домофон смолк, чего нельзя было сказать о Борисе Олеговиче. Смерив пытливым взором сына, он коротко бросил:
— Не вижу учебника. Опять врешь?
— Вовсе нет, — на сей раз моментально нашелся Олег. — Я еще не успел взять учебник.
В дверь позвонили. Олег кинулся на лестничную площадку. Она была отделена от лифта еще одной дверью. Олег сейчас расценил это обстоятельство как большую удачу.
— Учти, ты пришел за учебником, — шепотом обратился он к Лешке. — А после ужина я выйду с Вульфом. Тогда и поговорим.
Тот понимающе кивнул. Оба мальчика направились в квартиру.
Беляев-старший переднюю не покинул. Он оставался на своем наблюдательном посту до тех пор, пока Олег снабдил недоумевающего Пашкова учебником по химии. Лишь когда Лешка ушел, Борис Олегович направился в кухню.
— Вот, сын. Теперь из-за тебя все остыло, — не преминул он заметить сыну.
— Вовсе нет, Боренька, — вмешалась Нина Ивановна. — Я держала бифштексы на маленьком огне.
На это у главы семейства Беляевых не нашлось возражений, и ужин прошел очень мирно. Стараясь не показать, что торопится, Олег отсидел в кругу семьи с добрый час. Борис Олегович сперва расспросил сына о школе. Затем пустился в пространные рассуждения о творчестве супружеской четы Прошечкиных.
По его словам выходило, что современный концептуальный авангард — это полная чушь, и он, Беляев-старший, «с тихим ужасом ожидает, что сотворили Прошечкины с несчастным Шекспиром».
— По-моему, Боря, ты ожидаешь этого совсем не с тихим, а, наоборот, с очень громким ужасом, — сухо заметила жена.
— Уж извини, моя милая, — театрально развел руками муж. — Как получается, так и ожидаю.
— Мне совершенно непонятна твоя позиция, — обиженно продолжала Нина Ивановна. — Они такие милые люди. И, кстати, их театр во всем мире пользуется успехом.
— А я разве сказал, что дураки есть только у нас, в России? — победоносно воскликнул Борис Олегович.
— Спасибо на добром слове, — поджала губы Нина Ивановна.
— Ты-то при чем? — удивленно уставился на нее муж.
— При том, что мне лично творчество Прошечкиных кажется интересным, — защищалась Нина Ивановна. — Конечно, у них далеко не все бесспорно…