Загадка XIV века
Шрифт:
Понадобились два визита и самые красноречивые аргументы и тактичные намеки на слабость позиции Монфора — поскольку и собственные подданные плохо его поддерживали, — прежде чем де Куси добился цели. Сначала надо было уговорить Монфора вернуть замки Клиссона и деньги, но труднее всего оказалось вытащить герцога в Париж. Монфор ни в коем случае не хотел встречаться с Клиссоном и придумывал тысячу отговорок, но когда на него надавил герцог Бургундский, он сдался. Монфор боялся, что его убьют, но де Куси убедил герцога приехать в Блуа, где с ним встретились бы дяди короля. Король обещал безопасный проезд и давал собственный эскорт из тысячи двухсот человек. В июне 1388 года Монфор с флотилией из шести кораблей приплыл по Луаре прямиком к воротам Лувра. Возвращение собственности Клиссона и формальное прощение короля были закреплены обычной формулой примирения, в которой герцоги коннетабль поклялись быть добропорядочными и верными сюзерену, а потом, злобно глядя друг на друга, выпили из одного кубка в знак «любви и мира».
Де Куси получил из рук короля французскую библию как самый значительный знак внимания, по мнению Фруассара. «Я знавал четверых сеньоров, бывших самыми занимательными собеседниками, это — герцог Брабантский, граф де Фуа, граф Савойский и особенно — де Куси, ибо он был самым любезным и убедительным сеньором во всем христианском мире… он лучше всех знал нравы и обычаи народов. Такова была у него слава среди сеньоров и дам во Франции, Англии, Германии, Ломбардии и во всех других местах, где его знали, ибо он путешествовал много и много на свете повидал, к тому же был невероятно вежлив».
Благодаря этим талантам де Куси и усмирил самого беспокойного вассала со времен Карла Наваррского.
ГЛАВА 21
ГДЕ ТОНКО, ТАМ И РВЕТСЯ
Двойная неудача французов, вознамерившихся завоевать Англию, а с английской стороны — последовательные фиаско Бэкингема и Норриджа, совершивших набеги на Францию, обнаружили пустоту рыцарских притязаний. Об этом же свидетельствует разгром австрийцев швейцарским ополчением при Земпахе: результат этого сражения 1385 года оказался обратным исходу битвы при Рузбеке.
По примеру французов во Фландрии, австрийцы спешились: они рассчитывали повторить тактику избиения еретиков. Однако швейцарские ополченцы превосходили противника в гибкости и быстром передвижении, что совсем не походило на плотный строй фламандских ополченцев, ставший причиной их поражения. Когда швейцарцы развернулись и пошли на австрийцев, кавалерийский резерв последних дрогнул и бежал с поля боя так же, как отряд герцога Орлеанского в битве при Пуатье. Из девятисот человек передового подразделения австрийцев на земле остались лежать почти семьсот тел, включая и герцога Леопольда.
На исходе XIV века рыцарям не хватало новизны мышления. Придерживаясь традиционных методов сражения, они мало думали о тактике. Все аристократы были воинами, но в профессиональном отношении они не только не приобрели, но и потеряли.
Рыцарская конница не догадывалась о собственном упадке, а если и догадывалась, то еще больше придерживалась формы и увлекалась яркими ритуалами, убеждая себя в том, что вымысел — это и есть реальность. Сторонние наблюдатели, однако, смотрели на все критически, поскольку вымысел становился все более невероятным. С начала войны с Англией прошло пятьдесят лет, и эти годы не могли не уменьшить престиж рыцарского сословия, которое не умело ни выиграть, ни заключить мир, а только приносило несчастья народу.
Дешан открыто издевался над авантюрой в Шотландии в длинной балладе с рефреном «Вы теперь не на Большом мосту в Париже».
Вы разодеты, точно женихи, Во Франции вы так сладко поете о подвигах, Которые совершите, и уверяете, что отвоюете то, что потеряли. Что это? Вспомните, чем издавна славилась ваша страна. Если хотите доказать, докажите делом, в бою, а не нарядами… Вы ведь теперь не на Большом мосту в Париже.Мезьер тоже не скрывал презрения и в 1388 году излил его в поэме «Видение старого паломника»; от упреков не удержался и Оноре Боне. При Рузбеке рыцари одержали победу над толпой сукновалов и ткачей и стали считать себя выше своих предков — короля Артура, Карла Великого и Годфри Бульонского. Из всех правил войны, написанных ассирийцами, иудеями, римлянами, греками и христианами, французская рыцарская конница не усвоила и десятой доли, однако считает, что нет в мире конницы, равной им.
Модная одежда аристократов, привычка к роскоши, блестящие покои, двери в которые были закрыты до полудня, мягкие постели и ароматные ванны, комфорт во время кампаний свидетельствовали о том, что рыцари «изнежились». Древние римляне, как несколько лет спустя саркастически заметил Жан Жерсон, канцлер парижского университета, не тащили за собой три или четыре тяжело нагруженные лошади, двойные палатки и повозки, набитые одеждой, драгоценностями, коврами и обувью. Римляне не возили с собой ни утюгов, ни медных плит для выпечки пирожков.
Большее презрение вызывали даже не мягкие постели и пижонство, а падение нравов. Трубадуры уже не воспевали в романтических поэмах идеального рыцаря и идеальную любовь; на смену им пришли моралисты, изощрявшиеся в сатире, аллегориях и дидактических трактатах, и все их сочинения показывали, в кого превратился нынешний рыцарь — в хищника и агрессора, а не в поборника справедливости. Во второй половине столетия уже не сочиняли героических песней ( chansons de gestes), а причиной исчезновения фаблио было не столько падение идеала, сколько снижение литературного духа. Пороки, глупые поступки и беспорядки того времени требовали морализаторства, но, несмотря ни на что, Фруассар, как и прежде, славил рыцарство.
В Италии жалобы затрагивали другую сторону вопроса. «Несколько лет назад, — сокрушался в конце века Франко Саккетти, — в рыцарство стали возводить мастеров, ремесленников, булочников и пуще того — чесальщиков шерсти, ростовщиков и жуликов-барышников. Зачем чиновнику становиться рыцарем? Чтобы управлять каким-нибудь провинциальным городом? Рыцари обязаны при жизни совершать различные подвиги, о которых долго было бы рассказывать. А между тем поступают они как раз наоборот. Я хотел, однако, коснуться этих подвигов, чтобы читатели поняли из этих примеров, что рыцарство умерло».
Слова Саккетти звучали мрачно, но его настроение разделяли многие. Во главе французского и английского дворов стояли малолетки, которыми противоборствующие группировки крутили, как хотели; новый император Венцеслав оказался пьяницей и грубияном, церковь раскололась, теперь у нее были два папы, причем каждый далек от святости, а все усилия правящего класса навести блеск заканчивались неудачей: то здесь, то там проступала предательская тусклость. Де Куси был прав в том, что престиж рыцарства снижается, хотя предложенное им лекарство лишь усугубило положение.