Загадка XIV века
Шрифт:
Коронация и остальные празднества сверкали золотой парчой, в глазах рябило от горностаев, бархата, шелков, корон, драгоценностей. В том же зале, в котором Карл V принимал императора, устроили банкет, после пиршества показали представление — «Падение Трои», с замками и передвигавшимися на колесах кораблями.
За главным столом, кроме короля и королевы, сидели прелаты и восемь дам, включая мадам де Куси и герцогиню де Бар. На короле была золотая корона, алый костюм, отороченный мехом горностая; принимая во внимание, что дело было в августе, поневоле приходил на ум Дешан, советовавший летом одеваться легко. В зале было так многолюдно и так жарко, что королева, находившаяся на седьмом месяце беременности, эти пять августовских дней находилась в полуобморочном
Жара подействовала и на турниры; рыцари жаловались на пыль, поднятую копытами лошадей, но сир де Куси, как и всегда, блистал. Король приказал вылить на пыль двести бочек воды, «однако и на следующий день пыли было слишком много».
Сорок знатных парижских буржуа подарили королю и королеве драгоценные камни и золотые сосуды в надежде на снижение налогов. Дары подносили два человека, одетые античными мудрецами, подарки лежали на носилках, покрытых тонким шелком, под которым блестели драгоценные камни и мерцало золото.
Устроенная с выдумкой церемония, увы, произвела не такое впечатление, которого заслуживала. Спустя два месяца король поехал на юг — демонстрировать народу свою недавно обретенную самостоятельность. Налоги в Париже подняли, как только он уехал: надо было возместить расходы на коронацию и новое путешествие, которое оказалось столь роскошным, что налоги не только не понизились, но и возросли. Вдобавок была совершена денежная манипуляция: запретили серебряные монеты в четыре и двенадцать пенсов, бывшие в ходу у простого народа, в результате чего бедняки Парижа две недели не могли покупать на рынках продукты. Кто мог сказать, что весило больше — две недели голода и гнева или удивительное зрелище акробата на проволоке и фонтаны с вином?
ГЛАВА 22
ОСАДА КОРОЛЕВСТВА БЕРБЕРОВ
В 1390 году де Куси исполнилось пятьдесят. Теперь он был самым влиятельным лицом после брата короля и его дяди по материнской линии, на него полагались как на политика и как на военного. Де Куси занимал официальную должность главнокомандующего Оверни и Гиени и был членом королевского совета, но события, произошедшие на пятидесятом году его жизни, сделали де Куси человеком, намного переросшим эти обязанности.
В сентябре 1389 года Карл VI вместе со своим братом Людовиком и дядей Бурбоном отправился на переговоры к папе в Авиньон, и де Куси возглавил королевский эскорт. В цели поездки входили поиск способа вернуть Клименту единоличную власть над папством и укрепление королевских позиций в Лангедоке, пошатнувшихся по вине герцога Беррийского. Делегаты с юга Франции, преклонив колени, со слезами рассказывали королю об «ужасной тирании» и «невыносимых поборах» чиновников герцога. Если король не поможет, говорили они, за сорока тысячами жителей Лангедока, сбежавшими в Арагон, последует гораздо больше народа.
Поскольку с Англией было заключено перемирие, Ривьер и Мерсье посоветовали Карлу совершить эту поездку, узнать, как обращаются с его подданными, и постараться заслужить их расположение, дабы изыскать средства для пополнения казны. В свои двадцать два года, то есть в том возрасте, когда его отец уже слыл зрелым правителем, Карл VI был беспечным юнцом, тратившим деньги, которых не был достоин. Чиновники казначейства старались перекрыть поток королевских трат, но их восклицания («Он слишком много потратил» или «Он должен расплатиться») были напрасны.
Герцоги Бургундский и Беррийский были весьма раздосадованы тем, что король не взял их с собой в поездку и приказал оставаться дома. Понимая, что этот приказ исходил от Ривьера и Мерсье и что король вознамерился «учинить инквизицию» правителям Лангедока, они посовещались и решили, что пока следует «пропустить сей афронт», но придет час, «когда те, кто дал совет королю, пожалеют об этом». Пока мы вместе, решили герцоги, другие «не смогут причинить нам
Король и его свита выехали из Лиона и продолжили путешествие в Авиньон на корабле по Роне — это было удобнее, чем верхом. В таких поездках королевская свита рассаживалась на нескольких судах; на королевском корабле имелась каюта с двумя каминами, в других отсеках помещались кухня, кабинеты, кладовая для хранения посуды и драгоценностей, которые при необходимости закладывали, чтобы получить наличность. На Роне Карл, должно быть, делал много остановок, знакомился с городами, и потому это путешествие растянулось на девять дней. Организованные встречи, похоже, мало чем отличались от сегодняшних приемов высоких гостей. На деревянных платформах собиралось до тысячи детей, одетых в платья королевских цветов, они размахивали флажками и выкрикивали приветствия в честь монарха.
Тридцатого октября, в алом костюме, отороченном горностаем, Карл вошел в папский дворец, где его встретили Климент и шестнадцать кардиналов. Гостей ожидал роскошный пир. Карл подарил папе мантию из синего бархата, на которой жемчугом были вышиты ангелы, лилии и звезды. Не важно, что кошелек короля был пуст, — Карл «хотел, чтобы и в других странах поражались его величию».
Папство Климента опиралось исключительно на французскую поддержку, оно растаяло бы, как дым, и разрушительной схизме пришел бы конец, если бы французы того захотели. Но такого желания у них не возникало. Люди редко признают свои ошибки, а государства этого не делают никогда. Государства действуют, исходя из амбиций правителей и их представлений о власти, при этом последние всегда зашоренные. Климент не мог воздействовать на Италию ни политически, ни силой оружия. Урбан, каким бы сумасшедшим он ни был, а после него и его преемник, пользовались настоящей поддержкой итальянцев. Французы же игнорировали очевидное и стремились к своей цели со слепым упорством, граничившим с безрассудством.
На встречах с Климентом Карл VI и его советники предложили пойти на Рим, обещая свою поддержку в управлении Италией. Они намеревались все-таки возвести на трон Людовика Орлеанского, воскресить существовавшее на бумаге королевство Адрия на севере и посадить на юге, в по-прежнему недоступном Неаполитанском королевстве и Сицилии, Людовика II Анжуйского. С этой целью Людовика II, привезенного в Авиньон его неугомонной матерю, провозгласили королем Неаполя и Сицилии (включая Иерусалим). Всякий раз на эти церемонии приглашали де Куси, поскольку ценили его «изящество и вежество». Он вместе с графом Женевским, братом папы Климента, верхом сопровождал юного короля.
Не успели закончиться церемонии, как пришла новость из Рима: оказывается, ужасный папа Урбан уже три недели как скончался, и на его место в спешке был избран неаполитанский кардинал Пьетро Томачелли, принявший имя Бонифация IX. Рим, как и Авиньон, не был готов к компромиссам. Французам и Клименту не удалось воспользоваться смертью Урбана, и теперь они решили устранить Бонифация. Карл VI пообещал, что по возвращении во Францию «не успокоится, пока не добьется единства церкви».
Впрочем, пока эти вопросы обсуждались, король предавался развлечениям. Он, его брат Людовик и юный Амадей Савойский, сын покойного «зеленого графа», «будучи молодыми и легкомысленными», каждую ночь пели и танцевали с дамами Авиньона, каковые тепло принимали короля за подарки, которыми тот их осыпал. Распорядителем празднеств был брат папы. Наиболее запомнившимся развлечением стало литературное соревнование на тему придворной любви: что приносит наибольшее удовлетворение — верность или непостоянство? Четверо пылких молодых рыцарей, в том числе Бусико и кузен короля граф д’О, вернувшиеся из недавнего путешествия в Святую землю, коротали время за сочинением книги стихов под общим названием «Сто баллад» («Cent Ballades»). Временно заключенная в дамасскую тюрьму четверка обсуждала этот вопрос в стихах, а вернувшись через Венецию, присоединилась к авиньонскому собранию благородных друзей.