Загадка XIV века
Шрифт:
Поскольку нобили, предлагавшие ему свои замки, были горды и поскольку за плечами де Куси имелся опыт общения с ломбардцами и генуэзцами, он не слишком доверял обещаниям и старался не попадать в зависимое положение, а потому даже совещания проводил на открытом пространстве, а не в замках. Сотрудничество с генуэзцами в Тунисе, должно быть, произвело на него неприятное впечатление.
С помощью Джан-Галеаццо, устраивавшего контакты, ссужавшего деньги и солдат, де Куси протискивался сквозь итальянский «лабиринт», рекрутировал наемников, обсуждал условия и цену за сдачу замков и территорий, договаривался с Пизой и Луккой о невмешательстве, направлял гонцов в другие уголки Италии — все ради будущего королевства Адрия. Была проведена большая бумажная работа, и по сохранившимся архивам XIV века можно проследить ход этой военно-политической кампании. Формирование войск совершалось поэтапно: Гедон де Фуасак завербовал двух рыцарей, 19 оруженосцев и 10 лучников; Эме де Мирибель — 26 тяжеловооруженных всадников, Аннекен Вотр — 17 лучников. Шесть итальянских наемных отрядов насчитывали от десяти до двухсот пятидесяти всадников. Боннерель де Гримо (возможно, Гримальди) получил сто золотых флоринов за «предъявление способов и средств», призванных облегчить вторжение в Савону. Жером де Балар, доктор юриспруденции, и Люкен Мурр, оруженосец, получили 100 золотых флоринов за советы по тому же «проекту».
Территория Савоны, на которой произошло восстание против дожа, стала главной проблемой, потребовавшей деликатных переговоров. Когда гасконские наемники совсем уже собрались предать огню и мечу вассальный город в отместку за убийство трех своих лошадей, бандитов быстро умиротворили за 96 экю — не слишком дорого за избежание бойни. Дорогу к Савоне открыли сделками с местными землевладельцами — те давали разрешение на проход по своим долинам. Наконец Савона, с ее замками, согласилась на секретные договоры и денежную компенсацию в шесть тысяч девятьсот девяносто золотых флоринов.
Каждый замок после договоренности вывешивал флаг герцога Орлеанского, и каждый хозяин замка получал месячное вознаграждение на обговоренную сумму до тех пор, «пока герцог Орлеанский не станет правителем Генуи». Сорок членов семьи Спинола коллективно получали по 1400 флоринов в месяц за то, что впустили армию де Куси в свои города и крепости. Свидетельства о таких операциях, написанные четким почерком, ясно дают понять, что главным интересом рыцарства были деньги.
Имеются нотариально заверенные документы, подтверждающие, что услуги послов, как и услуги курьеров, приезжающих в Париж и отъезжающих из Парижа, будут оплачены. Есть бумаги, из которых можно узнать о жаловании всадникам и о гонорарах, которые выплачивали капитанам наемных отрядов. Например, канониру Антонио де Кове пожаловано двадцать флоринов за то, что для осады замка он привез grosse bombarde(большую бомбарду); восемнадцать флоринов выдано гонцу, которого де Куси послал в Павию занять у Джан-Галеаццо четыреста флоринов; есть сведения о том, что секретарю Джан-Галеаццо преподнесены кувшин и серебряный кубок.
Неудивительно, что де Куси постоянно не хватало наличных денег, но помогала банковская и кредитная сеть. Благодаря этому он смог занять двенадцать тысяч флоринов у некого Боромеиса, торговца из Милана; герцог Орлеанский позволил ему расплатиться с братьями Жаком и Франшекеном Жуанами, бакалейщиками из Парижа. В другой раз, чтобы заплатить солдатам, де Куси пришлось заложить драгоценности и посуду, пока управляющий герцога Орлеанского не привез ему из Парижа сорок тысяч ливров.
Получив в ноябре полномочия от короля Франции и герцога Орлеанского, де Куси заключил договор с Савоной, что дало ему массу прав, гарантий и обязательств, почти таких же всеобъемлющих, как в договоре при Бретиньи. Имея все это, он направился в Павию к Джан-Галеаццо договариваться о настоящем и будущем Voie de Fait.
Двадцать один год прошел с тех пор, как де Куси и Джан-Галеаццо сражались как противники в битве при Монтикьяри. Вспоминали ли они старые времена и рассказывали ли друг другу о том, как каждый едва не расстался с жизнью? Или их отношения были сугубо официальными? Обсуждалось ли строительство заложенных ими монастырей — у де Куси монастырь целестинцев, у Джан-Галеаццо — картезианский монастырь в Павии? Поведал ли Ангеррану итальянский герцог, как кричал повсюду, что намерен построить монастырь, «равного которому не будет в целом свете»? Де Куси не привелось увидеть, как хвастливое обещание герцога воплотилось в знаменитом монастыре в Павии.
Галеаццо наверняка привел де Куси в архив государственных бумаг и, конечно же, показал свою библиотеку, которую его отец начал собирать при помощи Петрарки. В библиотеке хранилась «Божественная комедия» Данте, копия поэм Вергилия, сделанная Петраркой, а также собственные работы поэта и произведения Боккаччо. Джан-Галеаццо постепенно расширял библиотеку, в ней имелось теперь более девятисот томов, она соперничала с библиотекой Карла V в Лувре и была открыта библиофилам и ученым, которых хозяин Павии любил приглашать к своему двору. Библиотека славилась иллюстрированными рукописями. Независимо от текста — а это мог быть Плиний или Гораций, — рукописи рассказывали о современном мире, о его растениях и животных, о медицинских процедурах, о свадебных процессиях, о кораблях, замках, сражениях, пирах, имелся у Галеаццо и великолепный часослов Висконти с портретом самого хозяина. В год визита де Куси над часословом трудился художник Джованни деи Грасси в окружении горшочков с пигментами и драгоценным золотым листом.
Несомненно, де Куси видел строительство миланского собора Дуомо, фундамент которого Галеаццо заложил в 1386 году в благодарность за успешное смещение с поста нечестивца Бернабо. Хотя Галеаццо каждый месяц давал на строительство пятьсот флоринов, здание воздвигалось благодаря народу: людям так хотелось иметь собор, что вскоре были построены колонны нефа. Деньги поступали от всех слоев общества. Гильдия оружейников явилась в полном составе и принялась уносить в корзинах булыжники. Не захотели отстать от них и мануфактурщики, пришли и нотариусы, и правительственные чиновники, и аристократы, потянулись и другие добровольцы. Городские районы соперничали друг с другом во вкладе в строительство. Когда округ Порта Ориентале отдал осла стоимостью пятьдесят лир для земляных работ, Порта Верчеллина привела теленка стоимостью сто пятьдесят лир. В списке пожертвований присутствуют имена людей всех сословий; здесь можно увидеть запись о трех лирах и четырех сольдо от «проститутки Раффалды» и о ста шестидесяти лирах от секретаря герцогини Орлеанской Валентины деи Висконти.
Де Куси заключил с хозяином Милана два договора — в одном из них совместными усилиями решили взять Геную. Согласно второму договору, Висконти готов был предоставить некоторое количество копий, если король Франции лично приедет в Италию, и меньшее количество копий, если это будет герцог Орлеанский или — что маловероятно — если явится герцог Бургундский.
Причина, по которой Джан-Галеаццо собирался обратиться к герцогу Бургундскому, осталась невыясненной. Джан-Галеаццо был правителем, который, преследуя свою цель, играл две роли и в случае необходимости готов был отказаться от одной в пользу другой. Желая заполучить союзника в борьбе против Флоренции и Болоньи, он понимал, что при страдающем провалами сознания короле и при политическом противоборстве дяди и племянника Франция находится на перепутье, к тому же «насильственный путь» после смерти Климента имеет туманную перспективу. В переговорах с де Куси Галеаццо одновременно налаживал отношения с техническим правителем — императором Венцеславом, который, как и сам Галеаццо, нуждался в поддержке против внутренних врагов. Чтобы подтвердить свой императорский титул, Венцеслав должен был рискнуть и поехать в Рим, где бы его официально короновал папа. Богатство Висконти могло сделать это путешествие возможным. В 1395 году, в обмен на сто тысяч флоринов, Венцеслав продал Джан-Галеаццо титул наследственного герцога Милана с властью над двадцатью пятью городами. Такой титул в Италии появился впервые, с этого момента век городов-государств сменился веком деспотов. Венцеславу это не помогло, противники обвинили его в нелегальном отчуждении имперской территории и сместили, прежде чем он успел совершить путешествие в Италию.
Пока де Куси прилагал усилия к ускорению кампании против Генуи, у него за спиной стряпали другую сделку. Коалиция, в состав которой вошли Флоренция, Бургундия и королева Изабо, понудила дожа Адорно передать Карлу VI власть над Генуей в обход герцога Орлеанского и Висконти. Карлом можно было манипулировать, поскольку в 1395 году он стоял на пороге очередного приступа безумия. В «печальном марте» этого года, узнав, что король за триста тысяч франков выкупил интересы герцога Орлеанского в Генуе, де Куси обнаружил, что работает на другого заказчика. По заданию короны он теперь договаривался о перемирии с дожем Адорно, но тот быстро нарушил договор и устроил блокаду с целью отвоевать Савону. В июле, пока шла оборона, Ангеррана на четыре дня обездвижила «раненая нога». Неизвестно, было ли это новое ранение или дала о себе знать старая рана, случившаяся десять лет назад. В документах его имя встречается изредка, словно лоскут ясного неба, проглядывающий среди движущихся темных туч.
К августу осаду сняли, король Франции подтвердил суверенитет Савоны, и кампания де Куси закончилась. Последний раз его имя всплывает 13 октября среди ста двадцати всадников, покинувших Асти и в тот же вечер добравшихся до Турина по пути к еще одному переходу через Альпы. Людовик приветствовал возвращение де Куси во Францию подарком, вернее, деньгами — 10 000 франков, — «чтобы помочь ему за все то, что он выстрадал в Италии». Фактически де Куси добыл для французского короля, если не для герцога Орлеанского, долгожданный плацдарм в Италии. На следующий год Генуя официально признала французское правление. В 1409 году народное восстание свергло французов, однако наследники Карла и Людовика Орлеанского — Карл VIII, Людовик XII и Франциск I претендовали на Геную вплоть до XVI века.