Загадки судьбы
Шрифт:
— Софья Николаевна, вы так к завтраку опоздаете. Агриппина Леонидовна будут очень недовольны… — напомнила Марфуша, не зная, как успокоить разошедшуюся барышню.
Упоминание о маменьке несколько умерили гнев Сонечки, она начала умываться, причесываться и надела пока свое простое домашнее платье.
— Ох, барышня, как вы там на балу-то? — сокрушалась Марфуша.
— А что такое?
— Уж больно декольте на платье открытое, как бы вы не зазябли в такой-то холод!
Сонечка передернула плечиками: не замерзнет! В мазурках, польках, вальсах, кадрилях некогда
После утреннего туалета Соня спустилась к завтраку в гостиную. Все семейство Бироевых уже было в сборе.
— Соня, прошу тебя, голубушка, больше не опаздывай, — пожурила ее маменька.
Елизавета и вовсе уставилась на младшую сестру с победоносным видом, словно говоря: на балу тебя ждет неприятный сюрприз!
Соня прекрасно понимала, что мстительная сестрица может придумать что угодно дома, но чтобы при людях, да еще на балу — ей не верилось. Она спокойно стала завтракать.
— Девочки, — начал Николай Дмитриевич. — Ровно в полдень мы выезжаем, до имения графини — не менее двух часов по такой-то заснеженной дороге. По всей видимости, от кареты придется отказаться: поедем на санях.
Соня обрадовалась: она любила созерцать пейзажи, сидя в санях под теплым пледом. Лиза же фыркнула. Отец семейства не отреагировал на недовольство старшей дочери.
— Одевайтесь теплее, лучше всего — лисьи шубы, — подытожила маменька.
Елизавета опять изобразила на лице кислую мину, она страсть как не любила шубы. Ей казалось — она в них похожа на купчиху, что весьма претило ее нездоровому самолюбию.
Наконец к полудню барышни были готовы: Соня в своем нежно-персиковом наряде и коралловом ожерелье выглядела безупречно; старшая же Елизавета в платье бледно-лимонного цвета с маменькиным жемчужным гарнитуром тоже была хороша, особенно для тех, кто не знал ее скверного характера.
Личный парикмахер Агриппины Леонидовны, из крепостных, постарался нынче на славу: прически барышень смотрелись прелестно, а ловко вплетенные искусственные цветы придавали их миловидным лицам особенную свежесть, подчеркивая красоту и молодость.
Агриппина Леонидовна придирчивым взглядом окинула дочерей и, не найдя в их внешнем виде ни малейшего изъяна, осталась весьма довольна.
— Думаю, без мужей вы не останетесь! — констатировала она.
Горничные принесли лисьи шубы, теплые шляпки, подбитые беличьим мехом, и шерстяные шали.
Одевшись, все вышли во внутренний двор, где стояли сани. Девочки сели рядом, их родители — напротив. Кучер заботливо накрыл теплыми пледами ноги своих господ, откинул меховой верх, словно у пролетки; взобрался на козлы, хлестнул кнутом тройку орловских красавцев-рысаков, застоявшихся на морозе, и сани тронулись.
Мороз стоял отменный, под полозьями саней трещал наст. Соня укуталась в шерстяную шаль, ее щеки зарделись и начали пощипывать. Елизавета же подняла воротник шубы, уткнувшись в него носом, не желая ни с кем разговаривать. Впрочем, такое обстоятельство никого не удручало.
«Я увижу его… Он, как всегда, будет в форме… А может быть, — во фраке. Я никогда не видела Сергея
Неожиданно Соня проснулась. Лиза, заметившая, что сестра задремала, тотчас съехидничала:
— Что с одноглазым кадриль выплясывала?
Соня вздрогнула, почувствовав в словах сестрицы недоброе.
Дом графини Преображенской поразил Бироевых своим размахом и роскошью. У Николая Дмитриевича сразу же улетучились последние сомнения по поводу принятого приглашения.
Имение Преображенское располагалось на берегу живописного старинного пруда и занимало обширные земли. За резной железной оградой виднелись постройки. Особенно выделялся среди них барский трехэтажный дом, выполненный в строгом классическом стиле. Неподалеку стояла домовая церковь, рядом с ней — дом настоятеля. В центре усадьбы возвышался двухэтажный дом для приема гостей с видом на пруд и парк, где, по обыкновению, графиня устраивала различные празднества, в том числе и балы.
На нынешний бал народу съехалось очень много. Въезд в усадьбу, пространство распахнутых кованых ворот, ведущих во внутренний двор имения, заполняла вереница всевозможных саней и карет. Сонечка выглянула из-под откидного верха, стараясь разглядеть среди такого скопления Сергея, но, увы, безуспешно.
Наконец сани Бироевых достигли парадной: Николай Дмитриевич огляделся и сделал знак лакеям. Один из них тотчас, проявляя проворность и отменную вышколенность, которой позавидовали бы лучшие дома английских лордов и французских аристократов, помогли семейству выйти из саней.
Лакей распахнул перед Бироевыми тяжелую массивную дверь, к ним поспешила горничная и приняла шубы и шляпки.
В доме для гостей было тепло, даже жарко: камины, имевшиеся на каждом этаже, топились вовсю. Девушки придирчиво посмотрели на себя в зеркало и направились вслед за родителями и другими гостями на второй этаж, где находился танцевальный зал.
Огромный зал с отполированным, начищенным мастикой паркетным полом блестел так, что на него гости ступали с опаской, боясь поскользнуться, но, как выяснилось, напрасно.
Большой оркестровый балкон, вмещавший свободно по крайней мере полтора десятка музыкантов, утопал в цветах, которые расточали дивный аромат. Около стен стояли столики со множеством напитков и закусок в новомодном стиле шведского стола — подходишь и берешь, что тебе по душе.
Среди гостей Николай Дмитриевич заметил знакомых и поздоровался с ними, представив им супругу и дочерей. Соня и Лиза мило улыбнулись — и только, ведь их заботило совершенно другое, нежели пустая болтовня с такими же барышнями на выданье, как и они сами.