Загадки судьбы
Шрифт:
— Но помилуйте, барон, мы с вами почти не общались! — воскликнула удивленная Соня.
— Это можно легко исправить. Я здесь затем, чтобы развлечь вас… Любите ли вы стихи? Наверняка любите, все барышни вашего возраста увлекаются любовной лирикой! — тараторил барон, не давая Соне опомниться и вставить в нескончаемый поток его речи хоть слово. — Вот, например, незабвенный Франческо Петрарка…
Барон принял театральную позу и начал декламировать сонет Петрарки нараспев:
О вашей красоте в стихах молчу И, чувствуя глубокое смущенье, Хочу исправить это упущенье ИNote2
Пер. Лозинского.
Барон смолк, не отрывая взгляда от девушки, наслаждаясь произведенным на нее впечатлением. Что и говорить, Соня пребывала в крайнем удивлении: никто никогда не читал ей стихи, тем более о любви… Девушка ощутила, как волны чувств, доселе неизвестных, захлестнули ее и поглотили целиком. Она с трудом улыбнулась.
— Прекрасные стихи, барон… Но насколько мне известно, Петрарка так и не завоевал сердце своей любимой Лауры, предаваясь лишь вздохам и поверяя свою тайную страсть бумаге.
— Вы совершенно правы, Софья Николаевна.
— Я же не нуждаюсь в подобном поклонении. Холодно… — Она поежилась. — Идемте лучше выпьем горячего чаю. — Соня улыбнулась и пошла к дому.
Обернувшись, она посмотрела на Венеру: неужели барон Унгер и есть тот самый суженый, появившийся в зеркале? И вроде бы все сходится: повязка на глазу…
В доме Бироевых было тепло: камин в гостиной ярко горел, огонь быстро поглощал сухие поленья. Сестры сели за стол, на котором стоял самовар и множество сладостей; одноглазые кавалеры расположились напротив…
Остаток дня они провели в дружной компании, господин Нижегородский рассказывал об экспедициях, в которых побывал; барон фон Унгер прекрасно декламировал стихи. Девушек очаровали их кавалеры, у Сони даже появилось чувство, что барон ей нравится… Но…
Соня легла спать довольно поздно, она постоянно крутила в руках гранатовый перстень, давний подарок Сергея Воронова. Ее одолевали противоречивые чувства: бесспорно, душа тянулась к Сергею, но, увы, барон Унгер также будоражил ее девичье воображение… Да и потом — гадание! Ведь это судьба! Или нет?
Соня не знала, что делать, да и Сергей не навещал ее. Почему? И весточки не присылал. Может быть, он увлекся другой девушкой? Да вообще, почему она возомнила, что Воронову нравится именно она? Сомнения и думы одолевали Соню и, наконец, она заснула. Ей приснился страшный сон. Будто все трое: барон Унгер, капитан Нижегородский и Сергей, тоже с черной повязкой на глазу, пытались изловить ее и отвести к венцу. Несчастная вырвалась от Унгера и бросилась бежать. Но не тут-то было: ее настиг господин Нижегородский. Она снова вырвалась и снова бежала куда глаза глядят… В конце концов она упала в объятия мужчины, подняла глаза и всмотрелась в лицо своего спасителя. Им оказался неизвестный смуглый мужчина весьма приятной наружности, только вместо повязки на
5
Поручик Альберт Вениаминович Гварди, молодой человек приятной наружности, но весьма бурного темперамента, доставшегося ему по наследству от итальянских предков, рассматривал в зеркало огромный, почти черный синяк под правым глазом.
— Вот незадача! — сокрушался он. — Сергей, вы только посмотрите, голубчик! Что же мне делать? Полковник меня на части порвет, когда увидит такое украшение на лице.
Сергей Воронов печально созерцал своего однополчанина.
— Да, братец, скажем прямо, вы попали в неприятнейшую историю. На носу подготовка к смотру, через месяц в Москву пожалуют императорские особы, а вы… Эх. — Он махнул рукой.
— Может, мне повязку на глаз надеть? Буду как Кутузов…
— Вы, голубчик, конечно, наденьте, но с Кутузовым сходство будет небольшим. Он русскую армию спас и Россию, а вы подводите наш полк. Вот представьте: завтра вы явитесь на плац с подбитым глазом, а к нам сам генерал-губернатор собирался пожаловать. И каково же будет?
Альберт сник.
— Черт бы побрал этого полицейского! Ну и кулачище же у него!
— Вы, Альберт Вениаминович, — искатель приключений на свою шею. В один прекрасный момент для вас такая жизнь может закончиться службой на Кавказе, за абреками будете по горам бегать! — покачал головой Воронов.
— Ну, будет вам, Сергей, меня запугивать! Мне и так скверно на душе… Мало того, что синяк, так я еще и проигрался под чистую.
Сергей с нескрываемым осуждением посмотрел на друга.
— Теперь поговорим серьезно. Что вы намерены завтра делать? Выйти на плац с таким лицом?
— А куда я его дену, Сергей Васильевич? Сниму и в карман положу?
— Хорошо бы… — задумчиво произнес Сергей. — Я посоветовал бы вам, дорогой мой, сходить к полковому лекарю, в госпиталь. Дайте ему, скажем, рублей эдак… пятнадцать, а лучше двадцать пять, и попросите положить в госпиталь.
— И вы уверены, что сработает?
— Безусловно. Помните корнета Плетнева?
Альберт кивнул.
— Конечно.
— Так вот, он с какой-то безделицей числился в госпитале целую неделю. А сам… Впрочем, вы знаете о его наклонностях. Но глаз все равно завяжите, не ровен час, наткнетесь на кого-нибудь из старших офицеров.
Альберт завязал глаз черным шейным платком и направился в госпиталь.
Соня, томимая переживаниями по поводу неожиданно свалившихся на нее ухаживаний барона фон Унгера, решилась на отчаянный шаг — написать письмо. Ей казалось, что, проводя время с бароном, она предает Сергея, их многолетнюю дружбу и, возможно, нечто большее… Соня никак не могла разобраться в своих чувствах: кому же отдать предпочтение — барону или все же Сергею?
Барон — именно тот, кого показало ей зеркало? Или все же нет? — Она сомневалась. Но Сергей… ведь подарил ей заветный гранатовый перстень. Все годы она хранила его подарок, надеясь на взаимность. Но теперь…
Соня взяла бумагу, перо и начала писать письмо Сергею:
«Милый Сергей Васильевич!
Пишу вам оттого, что вы совершенно позабыли наше семейство и вовсе перестали приезжать в гости. Вот прошла неделя, но, увы, вы так и не приехали.
Зато барон фон Унгер, — помните, вы видели его на балу и даже хотели застрелить на дуэли, — стал бывать у нас слишком часто и оказывать мне знаки внимания…
Капитан Нижегородский, по всей видимости, окончательно потерял голову от любви к моей сестрице, а она и вовсе изменилась: стала тихой, задумчивой и мечтательной. Думаю, что только любовь может так подействовать на девичье сердце.
Словом, буду очень рада, если вы навестите нас.