Загадки замка Шаакен
Шрифт:
– Ты все врешь, сучка гулящая, – закричал, вскакивая со своего места директор. – От тебя даже муж ушел из-за твоего поведения. – Потом понизив тон, добавил:– Просто ты завидуешь моей жене и моей семье. Тебе завидно, что у меня такие крепкие и умные сыновья. Старший уже закончил академию имени Фрунзе и служит в министерстве обороны. – А ты, мокрая курица, – презрительно посмотрел он на притихшую женщину, – кто ты такая и кому ты нужна?
– Зачем вы ходите в помещении в солнцезащитных очках? – поднимаясь со стула, спросила Татьяна у директора. – В кабинете ведь нет солнца.
Директор филиала нехотя снял очки. Вокруг его глаз были черные круги от несмываемой краски.
– Вы
Тот посмотрел на перекрашенные волосы своего директора, опустил глаза и ничего не ответил.
– Успокойтесь, мы вас в обиду не дадим, – сказала Татьяна главбуху, кладя руку на ее плечо. – Пойдемте в бухгалтерию, будем работать, я привезла вам трех помощников. – Она повернулась к директору. – А с вами, уважаемый «папаша», будет разбираться руководство.
– Я не удивляюсь тому, что вы ее защищаете, – глядя в лицо Татьяне и презрительно улыбаясь, сказал директор филиала. – Вы такая же, как и она и вас тоже никто замуж не берет. Люди говорят, что и у тебя детки от разных женатых мужчин.
– Вести с вами дальнейший разговор на эту тему считают для себя оскорблением, – тихим голосом ответила Татьяна, и они с главбухом вышли из кабинета директора.
До поздней ночи в бухгалтерии филиала горел свет. Когда баланс был сверстан в черновом варианте, главный бухгалтер сказала:
– Татьяна Семеновна, поезжайте домой со своими сотрудницами, а я до утра перепишу все формы баланса на чисто и до девяти часов он будет в объединении.
Прежде чем уехать из Черняховска, Татьяна доложила своему начальству о выполненном задании и отпросилась на завтра не приходить на работу: «Завтра, вернее, уже сегодня, у моего отца юбилей, и я бы хотела взять отгул».
– Поздравь Семена Ивановича и от меня, – сказала главный бухгалтер объединения, – хорошую он дочь воспитал.
Уставшая, но довольная выполненной работой Татьяна вернулась в Калининград, когда на востоке уже стало подниматься солнце.
Глава VIII
К себе на день рождения Семен Иванович пригласил друзей-фронтовиков, сослуживцев и соседей. Праздничный стол, как это всегда делалось в семье Левицких, накрыли во дворе под кронами высоких каштанов. Виновник торжества в светлой в полоску рубашке с слегка закатанными руками сидел во главе стола. По правую руку от него – любимая жена Варвара, к которой жались внуки. Как водится, за столом много ели, пили, произносили тосты в честь юбиляра, и, разумеется, пели песни и танцевали.
Когда поток поздравлений иссяк, тамада – однополчанин именинника – сказал:
– А теперь, уважаемый Семен Иванович, пришел черед поздравлений от дочерей и жены. – Начнем с вас, Варвара Михайловна. Чем порадуете своего мужа?
Хозяйка взяла стоящий рядом баян и передала его супругу. «Подыграй», – попросила она тихо и запела:
Мне без тебя ни сна, ни дня,Где-то жалейка плачет,Ты за любовь прости меня,Я не могу иначе.Ты заболеешь, я приду,Боль разведу руками,Все я сумею, все смогу,Сердце мое не камень..Варвара Михайловна прервала песню, слегка отдышалась, ласково посмотрела на мужа.
– Помнишь, Семен, как мы с тобой встретились в Мемеле? Тогда к нам медсанбат столько раненных бойцов поступало, что я сутками не отходила от операционного стола, вытаскивала осколки, пули и зашивала раны.
Муж отставил
– Варвара – моя землячка. Мы жили на одной улице в станице Тихорецкой. Это, если кто не знает, на Кубани. Ходили с ней в одну школу, только в разные классы. Эта белолицая, чернобровая казачка мне еще в седьмом классе приглянулась. Но, как оказалось, не только мне одному. Многие хлопцы пытались за ней ухаживать и даже дрались между собой. Но мне они были не соперники. Я уже тогда был видный казак, ходил в кубаночке из-под которой торчал кучерявый чуб. – Юбиляр крутанул головой, усмехнулся. – Однажды я подкараулил Варвару идущую от реки с полными ведрами помидор. Тогда многие станичники имели у самой реки огороды, где выращивали овощи. Было уже темновато. Я вышел из камышей и предложил помочь донести ведра. «Обойдусь без помощников», – испуганно ответила она мне и поспешила к дому по узкой тропинке. Я не отстаю, иду следом за ней. Ведра тяжелые, руки у нее устали. Поставила Варя ведра на землю и стала дуть на ладони. Вот тут-то я и воспользовался моментом. Обнял ее, прижал к себе. «Ты дурной что ли, – попыталась она меня оттолкнуть, – а если мой батька увидит. Ты тогда не только кубанки лишишься, но и своего чуба».
– Может, хватит вспоминать об этом, Семен? – смущенно попросила Варвара.
– Рассказывай, Семен Иванович, рассказывай, – попросили гости.
– Так вот, – продолжил юбиляр рассказ, – я ее не слушаю, еще крепче к себе прижимаю, целую. Чувствую, больше не толкается, значит, понравилось. К тому же и сама меня обняла. Кровь ударила в голову и, не знаю, чем бы закончилась наша встреча, если бы не серия сильных ударов по спине. Отскочил в сторону, а это ее отец меня кнутовищем хлещет и приговаривает: «Я тебя, сукин сын, барбос, научу, как руки распускать. Не для тебя, оборванец, ращу я свою дочь. Ей еще учиться надо, а не с тобой женихаться». Я с трудом выхватил с его рук кнут и отбросил в сторону. Отец Варвары слегка подустал меня хлестать, но злость еще не прошла. «Запомни, Семен, – сказал он угрожающе, – если еще раз увижу тебя рядом с дочкой, засеку до смерти».
Варвара тем временем подхватила ведра с помидорами и, сверкая пятками, побежала домой. Я долго стоял на тропинке, почесывая расписанную кнутом спину, потом, словно побитый пес, побрел до своей хаты. Во двор вошел не через калитку, а перелез через плетень, снял посеченную рубашку, обмылся возле бочки с дождевой водой и, переодевшись, снова пошел на улицу. А тут как раз мой дружок закончил сено сгружать с телеги. Говорит, подожди чуток, я сейчас обмоюсь, и пойдем гулять.
Разумеется, дружку я ничего не сказал о случившемся, кроме того, всячески старался скрыть саднящую боль в спине. Да он особенно и не приставал с вопросами. Как раз наоборот, сообщил, что у нашей обидчицы Пивнихи снова гуляют заезжие гости.
– Я этой, стерве, до сих пор не могу простить обмана, – горячился мой дружок. – Арбузы забрала, а в постельку к себе не пригласила.
Мы через огороды пошли во двор нашей должницы, подкрались к окошку и стали наблюдать через щель в занавески за происходящим в комнате. Один из заезжих казаков засунул хозяйке под кофту руку и стал целовать ее в шею. Второй казак, он был постарше, лежал на топчане, прикрыв глаза. Немного постояв, решили пойти посмотреть, что находится в бричке, которая стояла во дворе Пивнихи. Оказалось, что она груженная мешками с просом. Видать казаки утром собирались везти его на мельницу. Мне все это уже надоело, и я предложил дружку вернуться по домам и лечь спать. Но он не успокаивался и стал в каждом мешке проделывать металлическим штырем дырки, через которые просо, словно вода, потекло на землю.