Загадочная наследница
Шрифт:
— Да, но он так стар. Ни одного зуба не осталось! Можешь себе представить человека, который покусывает тебя деснами? — Бланш содрогнулась.
— Не могу. Ты потому столько времени проводишь при дворе?
— Конечно. Он так стар, что может есть только кашу. А вот у Гаррона полный рот зубов. От него хорошо пахнет. Он хорошо целуется. Прошлой ночью он пел ту песню, которую, по его словам, написала ты, и одновременно покусывал мою шею, — засмеялась Бланш и отошла, поправляя свое красивое платье из голубого шелка.
Гаррон покусывал шею этой коровы? Она готова заложить все серебро Артура, что он этого не делал. Гаррон с утра до темна трудится бок о бок со своими людьми. Он умен, справедлив и станет прекрасным хозяином для Валкорта. Разве он не умеет составлять списки? Подробные списки. И что? Теперь все знают, что он целовал шею этой коровы и одновременно напевал мою песню?!
В тот вечер она не видела Гаррона, потому что он и король продолжали бесконечные споры по поводу брачного контракта. Вернее, как подозревала Мерри, король диктовал Гаррону, чего хочет он, а тот пытался спасти, что мог, одновременно стараясь не противоречить чересчур открыто, поскольку не хотел потерять голову за дерзость, которую король может не простить. Мерри подозревала, что весы склонялись в пользу Гаррона, тем более что король знал его как честного человека, которому к тому же нужны наследники.
А наследников нужно кормить и содержать… продолжение рода было очень важно для короля.
Все контракты будут подписаны к завтрашнему дню, до того как епископ Лондонский их обвенчает. Эти контракты навеки свяжут Валкорт и Уорем. Оба владения будут процветать.
Она представила, как ее сын, став взрослым, будет управлять Валкортом. Ее сын.
Мерри коснулась рукой живота. Возможно ли, что она уже носит младенца?
Поскольку она не желала выслушивать нескромные вопросы дам королевы, пришлось уйти в свою маленькую спаленку, лечь на мягкую пуховую перину и подтянуть одеяло до подбородка. Завтра. Завтра она станет женой Гаррона.
И может быть, ей до того, как они покинут Лондон, удастся отвесить оплеуху прекрасной Бланш.
Последняя мысль перед тем, как заснуть, была о матери. О том, что та сделает, узнав о браке своей дочери с человеком, которого дочь выбрала сама.
…Мать стояла над ней. Золотистые волосы не тронуты сединой. На лице ни единой морщинки.
— Что ты за маленькая авантюристка! Но больше я такого не допущу. Отныне будешь делать как сказано, — говорила она без всякого выражения. И лицо было абсолютно бесстрастным, только глаза, казалось, пылали адским пламенем. И глаза Мерри неожиданно стало жечь, и это было нестерпимо больно, и…
Мерри вскочила, задыхаясь и кашляя: едкий дым наполнил ноздри. Но ее тут же грубо толкнули на кровать и засунули в рот кляп.
Она боролась, как обезумевшая, осыпая ударами чью-то мягкую плоть, брыкаясь и царапаясь. Послышался стон и крик боли.
Чей-то кулак врезался ей в челюсть. И все же она продолжала сопротивляться. Вот только руки и ноги ей больше не повиновались. Она почти не могла ими шевелить. С каждой секундой тело все больше немело. Наконец она провалилась в молчание и тьму.
Глава 34
Гаррон проснулся оттого, что чьи-то нежные руки гладили его живот.
— Мерри, прекрати! Ты не должна быть тут!
Пальцы сомкнулись на его плоти, и он поспешно сжал ее запястья.
— Мерри? Нет, мы должны подождать! Завтра свадьба. Вернись к себе!
— В последний раз…
Занавесив лицо волосами, она наклонилась и поцеловала его в живот.
Она целует его? Где она этому научилась?
— Мерри…
Дорожка поцелуев шла вниз. Гаррон вцепился ей в волосы и окончательно проснулся. Это не волосы Мерри! Он вскочил и свесил ноги с кровати.
— Гаррон, вернись!
В комнате было темно. Он схватил душистую восковую свечу, подошел к камину и сунул фитиль в еще тлеющие угли.
Поднял свечу повыше и уставился в лицо Бланш. Она улыбалась ему. Глаза блестели, щеки раскраснелись, темные волосы рассыпались по плечам…
Гаррон понял, что стоит перед ней голый. Это уж совсем скверно…
Он поставил свечу на сундук в изножье кровати, схватил одеяло и закутался в него.
— У тебя нет причин прикрывать свое тело! Я видела тебя, Гаррон, много раз. Ласкала и целовала. Не помнишь, как ты…
— Сейчас не важно, что именно я помню. Завтра у меня свадьба, с благословения короля и в его присутствии. Ты действительно считаешь, что я захочу уложить в постель другую?
— Почему нет? Никто не узнает, — пожала плечами Бланш. На ней была ночная сорочка, тонкая, как паутина, светлая и мягкая. Сквозь ткань были видны груди. — Ты пока еще ей не принадлежишь, — отчетливо выговорила она.
— Принадлежу? О чем ты? Мужчина остается мужчиной, это женщина становится его собственностью.
«Что за чушь он несет?» — подумала Бланш, открыто искушая его.
Она медленно стянула сорочку, и та упала к ее ногам. Бланш выпрямилась, позволяя хорошенько себя разглядеть. Гаррон словно примерз к месту. Лицо его было искажено болезненной гримасой, но все же он не подошел к ней, а поспешно повернулся спиной.
Ей захотелось ударить его. Но вместо этого она рассмеялась, подняла сорочку и снова натянула. Шелк ласкал ее, как крылья бабочки.
— Гаррон, у меня нет желания выходить за тебя замуж и становиться собственностью. Пусть эта спесивая девчонка носит на шее твое ярмо! Я всего лишь надеюсь насладиться твоим телом в последний раз.
— Нет. Я не могу. И не буду.
— Как пожелаешь. Но когда ты в следующий раз приедешь ко двору, уверена, что она уже успеет тебе надоесть. Тогда посмотрим, захочу ли я тебя. Брось! Что тут плохого?
«Все это очень плохо. О Боже. Мерри! Она кричит… кричит…»
Он выбежал из спальни, схватив по дороге зажженную свечу и придерживая одеяло другой рукой. Пнул Гилпина босой ногой, перепрыгнул через него и крикнул на ходу:
— За мной! Немедленно!
Холодный пол леденил ступни, но Гаррон, не обращая внимания, бежал все быстрее. Скоро и Гилпин догнал его. Он явно не понимал, что случилось.