Загадочная наследница
Шрифт:
— Прикажи поднять решетку! — крикнул Гаррон.
— Здесь никого нет, кроме меня, милорд. Но я вполне в силах это сделать! — с неожиданной бойкостью ответил старик.
— Этот старый червь — такая же древность, как его голос? — спросил Хоббс.
— Еще старше.
Даже восемь лет назад Таппер был согбенным, почти беззубым старцем… Нет никого, кроме привратника? Некому поднять решетку? Что здесь происходит?
Его страх все усиливался.
Гаррон и его люди потрясенно следили, как решетка медленно поднимается. Визг цепи разносился по
— Молодой лорд Гаррон! Да, это вы, мальчик мой! Наконец вы дома! Да это чудо! Благодарение всем святым!
— Да, это я, Таппер, — пробормотал Гаррон, обшаривая взглядом двор в поисках неведомой опасности. Но увидел привычную сцену: полоска земли шириной футов в двадцать, усаженная ржавыми острыми пиками, высотой фута в три, которые непременно проткнут дерзкого, умудрившегося перелезть через внешние стены замка. Если же враг проберется и через эту полоску, перед ним возникнут внутренние каменные стены и еще одна железная решетка.
Таппер приложил ко рту ладони рупором и заорал во всю мощь своих древних легких:
— Эллер, подними решетку! Лорд Гаррон снова дома! Да, я знаю, это он! Мы спасены!
Спасены?!
Уже почти стемнело. Черные облака скрывали звезды. Гаррон ничего не видел, кроме теней. К этому времени страх уже почти душил его.
Дамокл, почувствовав напряжение хозяина, фыркнул и встал на дыбы. Гаррон подался вперед и потрепал его по холке.
— Мы дома, парень. Спокойнее! Сейчас поймем, что происходит.
Они ждали Эллера, оружейника, который поднимет малую решетку. Потом отряд въедет на просторный внутренний двор, обрамленный солдатскими бараками, встроенными в стены. Яблочно-грушевый сад раскинул свои ветки в стороне. Имеются и большой огород, загоны и сараи для скота, конюшни. И над всем этим возвышается укрепленная часть замка. Его замка.
Но во внутреннем дворе не оказалось людей, хотя именно в этой части замка в любое время дня и ночи кипела жизнь. Ни огней в окнах, ни голосов, ни вопящих детей, ни стаек кудахчущих кур, ни надрывающихся от лая псов, ни мычания коров, ни роющихся в земле свиней.
И ни одного солдата.
Никаких признаков жизни.
Гаррон спешился, отдал поводья Дамокла Гилпину. Нигде не горело ни единого факела. Только темные тени, мрачные и густые. И так тихо, словно это пристанище мертвых. А в живых остались только Гаррон, его люди и Эллер с Таппером. Он услышал, как шумно вздохнул Гилпин, и понял, что его солдаты встревожены.
И тут он увидел, как движутся тени.
— Я лорд Гаррон! — окликнул он — Теперь я дома! И приехал с добром! Все, кто здесь есть, выходите! Таппер, Эллер, ко мне.
— Здесь никого нет, милорд, кроме призраков, — прошептал Гилпин.
Алерик выхватил меч. Хоббс и Пэли последовали его примеру. Встав спинами к Гаррону, они образовали круг. Пэли, принюхавшись, пробормотал:
— Что-то не так, Гаррон. Может, чума разразилась? Почему твои люди не выходят?
— Боятся, непонятно почему. Таппер! Эллер! — снова крикнул Гаррон. — Ко мне!
Старик, шаркая, выполз из темноты. Тяжелое дыхание, согбенная, как восемь лет назад, спина, грязная оборванная одежда. Но лицо сияло, а улыбка обнажала два последних зуба. Гаррон взял его за руки, притянул к себе, глянул в глаза под сморщенными веками и увидел слезы.
— Как я рад снова видеть тебя, Таппер! Хорошо, что ты жив.
— А я-то как рад, лорд Гаррон! Странная эта штука — жизнь! Вы становитесь сильнее и крепче, а я все усыхаю. Скоро от меня ничего не останется! А вы-то какой красавчик! Поглядите, я вам и до плеча не дохожу!
Господи, он такой крошечный, такой хрупкий! Стоит ударить его по плечу, и он рассыплется! Иногда жизнь — поистине невыносимое бремя!
— Останется, Таппер, — заверил он вслух. — Сумел же ты поднять решетку! Благодарю, и расскажи, что тут творится. Где все наши люди? Где солдаты моего брата?
Таппер яростно замотал головой. Пряди седых волос были так спутаны и грязны, что даже не шелохнулись.
— Сейчас так темно, милорд, что вы ничего не видите. Это день Страшного суда, милорд, — прошептал он, не скрывая смертельного страха. — День Страшного суда. Все уничтожено. Ничего, кроме обломков и смерти. Мы стольких похоронили. Труднее всего было опускать в могилу младенцев. Если глубоко вдохнуть, трупный смрад все еще ощутим.
Обломки? Смерть?
Гаррон едва удерживался, чтобы не взорваться. Во имя святой Гермионы, что за чертов день Страшного суда? Что несет Таппер?
Он не хотел кричать на старика. Поэтому он набрал в грудь побольше воздуха и спокойно попросил:
— Расскажи. Расскажи об этом дне Страшного суда. Здесь прошла чума?
— Именно чума, только в людском обличье.
Но прежде чем старик смог пояснить свои слова, от дверного проема отделилась тень и поковыляла к ним. Это оказалась женщина, такая же старая и сморщенная, как Таппер.
— Милорд? — тонким дрожащим голосом произнесла она. — Мой милый мальчик? Таппер, это вправду наш мальчик? Эллер, я вижу, ты трусишь. Иди сюда. Таппер, да скажи же, это наш мальчик?
— Да, Миггинс, это он, все такой же гордый и сильный. Только взгляни на него! Он пришел спасти нас!
Гаррон, разумеется, помнил ее. Неужели до сих пор жива?
— Это в самом деле ты, Миггинс?
— Да, мальчик мой.
Оружейник Эллер, такой костлявый, что, казалось, мог спрятаться за веткой, встал над Миггинс и положил руку ей на плечо. Он был не так уж и стар, но выглядел измученным, осунувшимся, бледным как полотно, словно знал, что его жизнь кончена, и просто ждал прихода неумолимой смерти.