Загадочная Пелагея

Сухаревич Василий Михайлович

Итак, в Н-ской области, в районе Н-ского аэродрома, один пилотяга осваивал н-ский аппарат для катапультирования. Видите, сколько здесь загадок! По имени были названы только герой события Федя и деревня Березовка, близ которой все разыгралось. Военная тайна была соблюдена абсолютно, поскольку и Федь и Березовок в нашей стране тьма тьмущая.

Однако к делу. На Н-ской высоте Федя прощается с пилотом-инструктором и робкой, еще неопытной рукой нажимает кнопку. Его выбрасывает в эфир. Но вместо затяжного прыжка, который надлежало совершить, он быстро рвет кольцо, парашют раскрывается

на большой высоте, и его относит ветром черт знает куда. Опускался Федя на землю злой и ожесточенный. А когда все земное достигло ясной видимости, пилот заметил, как прямо по изумрудным осенним зеленям к месту его приземления катится на мотоцикле что-то удивительно шустрое и пестрое. Только Федя приземлился, даже не успел купол погасить, как рядом выросло курносое, конопатое существо неопределенного пола, ведь резиновые сапоги, спортивные шаровары, синтетическую куртку и космы, до плеч носят теперь и парни и девушки.

Но голос прозвучал женский:

— Самолета вроде не было. Откуда же вы взялись?

— С Марса, — мрачно отрезал Федя.

— Я только что читала статью одного ученого, он утверждает, что жизнь на Марсе невозможна.

— А другой утверждает, что возможна. И потом зачем нам спорить: я же сам оттуда.

— Может, вы документы предъявите?

— А мы, марсиане, даже не знаем, что это такое.

Тут он неловко повернулся, сделал несколько шагов и невольно захромал.

— Что с вами? — забеспокоилась мотоциклистка. — Ногу повредили?

— Пустяки. Видимо, оступился.

— Разувайтесь, я осмотрю.

— А что вы в этом понимаете?

— Как-никак я ветеринарный фельдшер.

— Но у меня-то ноги, а не копыта.

Все это сам Федя рассказал. А о том, как дальше разворачивались события, ходят разные слухи. Из вертолетчиков, подобравших Федю, одни утверждали, что он был насильно повален на землю, разут и отбивался от телячьей фельдшерицы босой ногой. Другие рассказывали, что, наоборот, он лежал в самозабвении, закрыв глаза, а девушка массировала ему ушибленную ножку.

Одно бесспорно: Федя, прыгавший с самолета без энтузиазма и с явными ошибками, на второй день умолял своего инструктора снова- сбросить его в районе Березовки, что только здесь он может совершить образцовый, затяжной, прицельный прыжок в ту же точку. Инструктор потом рассказывал, что после прыжка Федя летел к земле так стремительно, что он опасался: а не забудет ли безумец вообще раскрыть парашют? Однако парашют раскрылся, и на месте, где Федя приземлился, снова как из-под земли выросла мотоциклистка.

Все Федино авиаподразделение было в курсе, все знали, что прицельный прыжок удался, и вертолетчики даже не особенно торопились подбирать попавшего в заранее намеченную точку пилота. Однако по разноречивым сведениям, полученным от вертолетчиков, Федя делал на земле самые живописные виражи вокруг ветфельдшерицы. Попрощались они на глазах у пилотов с теплотой, сердечностью и чувством глубокого взаимопонимания.

По пути на аэродром Федя, закоренелый холостяк, ронял сурово отрывочные сведения о внешних и биографических данных своей знакомой:

— Она из Ростова-на-Дону. Третий год в этом колхозе лечит животных. Очень симпатичная. Смешная…

Давно замечено, что после этого слова «смешная» серьезные мужчины сами начинают совершать не только смешные, но даже бессмысленные и безрассудные поступки. Так и случилось. На второй день была погода до такой степени нелетная, что не только подниматься в небо, даже выходить на улицу не пожелали почти все пилоты Н-ского авиаподразделения. Снег с дождем. Ветер. Развезло все дороги. Рвы и кюветы заполнились снежной кашей. Однако рано утром взревел мотоцикл с люлькой, выпрошенный у одного капитана-мотолюбителя, и Федя исчез в снежно-водной стихии.

Свою одиссею Федя описывал друзьям сдержанно. Он объезжал переправы, тонул, тащил мотоцикл на себе, ремонтировал его в колхозной мастерской. Поздно ночью, когда он приехал наконец в Березовку, выяснилось, что Лариса Голубичная — так звали ветфельдшерицу — смотрит в колхозном клубе только первую серию фильма «Щит и меч», и, значит, вызволить ее из зала не было никакой возможности. Но Федя не растерялся. Он закричал из двери в зал:

— На ферме захворал телок! Лариса Голубичная, на выход!

А какой-то, видно, бывалый, остряк добавил из темноты:

— С вещами!

Но из клуба Лариса вышла не одна. Вместе с ней появился председатель колхоза и несколько бравых парней. Оглядев летчика и его мотоцикл, они быстро смекнули, в чем дело, и встали стеной между Федей и Ларисой.

— Не пустим, и все! — сказали березовцы. — С вашими летчиками-курсантами уже все наши лучшие кадры разлетелись.

Федя горячо доказывал, что они не имеют никакого права их задерживать: во-первых, Голубичная уже отработала в колхозе обязательные два года; во-вторых, у него увольнительная только до утра; в-третьих…

— В-третьих, — это уже сказала Лариса. — Я люблю Федю, и, к счастью, никто в нашей стране не может разлучить влюбленных.

Ряды березовцев дрогнули, но ненадолго. Самый рослый парень сказал:

— По русскому обычаю ставь выкуп.

И пришлось поставить. А выпивши по чарке, все сразу стали как будто родственниками. И парни разговорились. Горько попрекали отвергнутые березовские красавцы ветфельдшера, а один хлопнул себя по лбу и спросил:

— Помнишь, Лариска, я тебе говорил — ну, кого ты ждешь? Ангела с неба? А ты ответила — именно. И дождалась, змея!

Змея покраснела, ангел скромно потупил глаза, напомнил, что в десять ноль-ноль он должен быть в части. С горькими вздохами механизаторы погрузили невесту, ее имущество, жениха и его мотоцикл на мощный «МАЗ» и вывезли на грейдер.

Ровно в десять ноль-ноль в центре авиагородка Федя лоб в лоб столкнулся с командиром части. Тут полковник сказал историческое слово:

— Допрыгался! — посмотрел внимательно на невесту и объявил: — Однако выбор одобряю.

Так из списка личного состава Н-ской авиачасти исчез еще один холостяк. Конечно, может быть, все в этой истории чистый вымысел, а летчики-попутчики меня только разыграли. Правда, они рассказали это мне одному, а я всем-всем, что ж, пусть теперь они краснеют. А вы, дорогие читатели, сами решайте: кто кого разыграл?